Синдром Бреггера - читать порно рассказ онлайн бесплатно

Рассказ написан по просьбе и на основе идеи KNUD)))
Дверь анакамеры медленно поднялась, лампочки, мигавшие над моей головой, погасли, стихло назойливое пиканье. Я потянулся, зевнул, затем рывком сел. Боковая стенка камеры плавно опустилась.
— Доброе утро, лейтенант, — раздался прямо в моей голове приятный женский голос.
Я чертыхнулся, резко выдернул из ушей наушники и поставил ноги на пол. Тут же включилась деликатная подсветка и из динамика под потолком полилась тихая мелодия. Электронное табло над дверью показывало 87:21.
Есть хочется...
По-прежнему потягиваясь и зевая, я пошлепал босиком в кают-компанию. Разумеется, разгуливать по кораблю босиком и в неглиже не принято, но — кто ж меня увидит? Все спят анабиотическим сном. Я бы тоже спал, но пришла моя очередь подняться и размять мышцы — во избежание атрофии и кислородного голодания. А заодно и голодной смерти.
Наш корабль довольно старая посудина. На новых моделях установлены анакамеры с вибромассажем и системой жизнеобеспечения, обслуживаются они специально сконструированными роботами и всего экипажа там капитан да техник, которые следят лишь за состоянием оборудования и просыпаются только при входе в атмосферу. Однако такие корабли стоят чертовски дорого, поэтому руководство компании не торопится обновлять парк. А нам по старинке приходится просыпаться каждые пятьдесят часов.
— Доброе утро, лейтенант, — она выступила из ниши за дверью кают-компании, едва ее датчики движения засекли меня. — Что-нибудь желаете?
— Привет, Стеф, кофейку мне сделай.
Она бесшумно развернулась к кофеварке.
А вот со Стеф нам повезло. Хотя, наверное, не видать бы нам ее как своих ушей, если бы ее разработчик не был близким другом нашего шефа, и если бы он не предложил нам ее в качестве эксперимента совершенно бесплатно.
Официально мы ее взяли для обслуживания моторного отсека. Обычные андроиды не могут туда даже проникнуть, не говоря уже о каких-то манипуляциях — люк там всего сто двадцать дюймов, не всякий человек протиснется, а у роботов очень жесткий каркас. В их позвоночнике всего пять шарниров — место соединения шеи с головой, место соединения шеи с плечами, два в грудном отделе и один в поясничном. Для обычных операций больше и не нужно. Но для того, чтобы проникнуть в узкое пространство этого недостаточно.
Конструкция Стеф совершенно другая. Ее скелет очень напоминает человеческий — между титановыми позвонками имеются прокладки из остигласса, при помощи того же материала крепятся к позвоночнику ребра, что придает ее телу почти человеческую гибкость, которая сочетается с роботической силой и покладистостью. Да, ее создатель настоящий гений. Он изобрел этот материал, который по своей структуре напоминает нечто среднее между костной и хрящевой тканью, но в сотни раз прочнее на износ и устойчивее к раздавливанию.
А кроме подвижного скелета, он снабдил свое творение и другими признаками человека — вполне приятной внешностью, нежным чуть мурлыкающим голосом и человеческой анатомией. Именно благодаря последнему факту Стеф быстро стала любимицей всей мужской части нашего коллектива, потому что единственной живой женщиной на корабле была капитан Нэнси Салливан — дамочка крайне истеричного нрава, из-за которого больше всего страдала, прежде всего, она сама...
Стеф поставила передо мной чашечку с кофе и блюдце с тостами и направилась в свою нишу.
— Погоди, Стеф, — это, пожалуй, единственное неудобство при общении с роботами — к каждой фразе надо добавлять кодовое слово. Да, Стеф — это не имя, а именно такое слово.
Она развернулась и опустилась передо мной на колени.
И да, фраза «Погоди, Стеф» это команда — команда сделать мне минет. Мы специально ее так запрограммировали. Капитал Салливан обычно говорит: «Постой» и всегда забывает добавить кодовое слово. Мне иногда кажется, что она воспринимает Стеф как живого человека, возможно, даже как свою дочь. Поэтому наши забавы с этой безумно сложной электронной куклой она не одобряет...
М-м-м-м... а ведь какая замечательная идея поручить работу, которая слишком сложна или опасна для человека, роботу. М-м-м-м... есть во всем этом какая-то магия. Вот стоит она передо мной на коленях, такая услужливая и покорная, а внутри у нее заключена такая сила... м-м-м-м... вот эти пальчики, которые сейчас так нежно и умело играют на моей «дудочке» — я ведь сам видел, с какой легкостью они отвинчивают намертво припаявшиеся гайки, с какой смертоносной грацией снимают обшивку реактора и разбивают трехдюймовое стекло. А сейчас... а-а-а-ах... Да, тот, кто ее придумал, чертов гений!
— Великолепно, детка... — она не ответила. Ее программой предусмотрено не отвлекаться, пока она не закончит... о, о, ох... то есть, пока я не закончу...
— Спасибо, Стеф, — я провел рукой по ее волосам — почти как настоящие, даже немного мягче. Она аккуратно натянула на меня белье и поднялась на ноги. — Сигарету, Стеф.
Она подала мне сигарету и чуть сжала двумя пальцами ее кончик. Я почувствовал во рту горьковатый дым. Она кивнула (или просто качнула головой) и вернулась в свою нишу.
Я не спеша допил свой кофе, доел остывшие тосты, затушил сигарету во встроенной в стол пепельнице и направился на пульт управления. Стеф бесшумно последовала за мной.
Это еще одна причина, по которой мы вынуждены просыпаться каждые пятьдесят часов. Как я уже говорил, наш корабль — очень старая посудина, а его программное обеспечение, наверное, вообще из прошлого века.
Новые корабли оснащены миллионом датчиков, которые считывают информацию снаружи, внутри, программа учитывает чертову кучу факторов, рассчитывает все мыслимые и немыслимые коэффициенты в миллисекунды и, по сути, не нуждается в пилоте. Единственное, что требуется это периодически проверять исправность датчиков, но с простейшей панелью, на которой их состояние отмечается разноцветными светодиодами, с такой задачей справится и ребенок. Ладно, иногда эти датчики нужно менять, но для этого даже не обязательно выходить в открытый космос — вся аппаратура установлена под внешней обшивкой, доступ туда из специального коридора обслуживания, а место нахождения неисправного инструмента чертов ИИ отмечает специальными стрелками. Для полных кретинов.
А наш корабль для интеллектуалов-мазохистов. Программа, написанная, наверное, еще до моего рождения, в изначальном виде рассчитывала только технические параметры корабля, первую и вторую ступени и примерную траекторию полета по примеру школьной задачки по математике — точка А, точка Б, а между ними прямая. Такая навигация подходит для путешествия на малые расстояния — в пределах солнечной системы и то приходится вручную лавировать между астероидами и космическим мусором. Но когда тебе предстоит лететь на другой конец галактики, когда у тебя на борту особо ценный и хрупкий груз или когда ты везешь пассажиров, таких маневров лучше избегать. Поэтому к изначальной программе постепенно подключили с полсотни датчиков, о неисправности которых мы должны были догадываться сами и при необходимости выходить в открытый космос для их замены, дописали километры программного кода, который обрабатывал данные с датчиков и рассчитывал поправочные коэффициенты, следил за состоянием атмосферы в помещениях и за нашим состоянием в анакамерах. Да, исходная программа вообще не оценивала самочувствие экипажа. Разумеется, все эти дополнительные функции писались на месте, часто чуть ли не на коленках, многие были не отлажены и нуждались в постоянных правках. Поэтому у нас на борту был штатный программист. Джо Паттерсон — толковый парень, но зеленый. Хотя мы все ему благодарны — это же он нам программировал Стеф.
Я вошел в пультовой отсек. Стеф вошла следом за мной и остановилась в нише у двери.
У стола центрального пульта управления на коленях стоял Джо. Казалось, он спал. Странно, это же не его смена. Я подошел к нему поближе. Голова его покоилась на скрещенных руках, глаза были закрыты, губы застыли в блаженной улыбке. А под его коленями была большая и почти высохшая лужа крови. — Когда просыпался Паттерсон, Стеф? — спросил я, приложив пальцы к его шее. Холодный, и пульса нет...
— Три часа семнадцать минут и тридцать две секунды, — ответила она.
— Буди остальных... — тихо проговорил я, но тут же спохватился. — Стеф...
Она подошла к панели управления анакамерами, набрала код пробуждения и короткое сообщение — оно будет передано каждому члену экипажа через наушники.
Уже пять минут спустя дверь пультовой открылась:
— Лейтенант Бреггер, почему в пультовой в таком виде? — раздался за мой спиной резкий голос капитана. — Почему... ? — она вдруг осеклась. — Паттерсон...
Я обернулся к ней с удивлением — в ее голосе зазвучали нотки, которых раньше я там никогда не слышал. На глазах капитана были слезы, ее нижняя губа дрожала, а лицо покраснело.
— Капитан? — я поднялся с пола.
Она, будто опомнившись, отвернулась и вдруг всхлипнула:
— Что... здесь произошло?
— Я не знаю, — я пожал плечами. — Была моя смена. Я вошел в пультовую и нашел его...
Она снова всхлипнула и покачнулась.
— Бренди капитану, Стеф, — скомандовал я.
Стеф участливо подхватила капитана под руку и вывела ее из отсека. Когда дверь уже закрывалась, я услышал вой. Бедная тетка, вздохнул я и снова склонился над телом.
Откуда столько крови? Явных повреждений видно не было, хотя я не решился трогать его до прихода доктора...
Да, на нашей жестянке есть свой бортовой врач. Это не просто удивительно, это дико. Все медицинские манипуляции уже давно производят специальные роботы, причем, не только на космических кораблях. Даже на нашей родной Земле люди работают только психотерапевтами и то, говорят, уже ведется разработка робота, который бы мог вести консультационный прием. Все остальное — хирургические операции, рутинные осмотры, анализы и функциональные исследования — этим давно занимаются машины. В больницах люди работают только техниками.
А у нас на корабле был врач, майор Джеймсон. Мрачный тип. Военный пенсионер, якобы разжалованный в майоры из-за какой-то грязной истории. Наш шеф его откровенно боялся,