Негритянка и наци. Часть 2: Битва за Гаити. Глава 4 - читать порно рассказ онлайн бесплатно

Железная дверь с лязгом захлопнулась и Мари невольно поежилась от этого зловещего звука. Она огляделась — обитель коменданта оказалась большой комнатой обставленной в столь же помпезном стиле, что и весь замок. На стене висел большой плакат с Гитлером, у стены стоял книжный шкаф (Мари разглядела на корешках книг названия «Майн Кампф» и прочей нацистской макулатуры), рядом с окном стояли стол и несколько стульев из гарнитура не моложе восемнадцатого века. На одном из стульев лежала нацистская форма, сложенная со всей немецкой педантичностью.
Сам хозяин, одетый только в черные трусы, небрежно развалился на огромной кровати в центре комнаты. Мари с интересом оглядела мускулистое поджарое тело Курц фон Нойманна, оценив по достоинству широкие плечи и накачанные бицепсы и, несмотря на опасность своего положения, мысленно облизнулась.
— Ты еще одета? — недовольно сказал фон Нойманн.
— Простите, герр комендант, — изображая испуг, Мари принялась стягивать платье. Немец осмотрел ее шоколадные прелести и на его лице расплылась сальная улыбка.
— Иди сюда, — произнес он и Мари сделала несколько шагов вперед.
— Не так, — поморщился Курц фон Нойманн, — много чести для недочеловека идти прямо.
Скрипя зубами от унижения, Мари опустилась на четвереньки и поползла вперед, стараясь смотреть в надменные голубые глаза с как можно большим подобострастием. Курц, тем временем, сел на кровати, опустив ноги на пол. Жестом он показал на пах и Мари, подняв руки, начала медленно стаскивать с немца трусы.
Мулатка и раньше была невысокого мнения о мужских достоинствах белых, но сейчас ей пришлось собрать всю силу воли, чтобы не рассмеяться при виде маленького белого червячка, едва выглядывавшего из светлых волос. Она быстро глянула вверх — немец смотрел на нее с таким выражением на лице, что афроамериканка мгновенно поняла, что ее ждет, если она хоть чем-то выдаст свои чувства. Заискивающе улыбнувшись фон Нойманну, мулатка потянулась полными губами к белому отростку. Обернув гибкий язык вокруг маленькой головки, Мари быстро закивала головой, чувствуя, как белый червяк оживает в ее рту. Сверху послышался чуть слышный стон и она усмехнулась про себя — похоже, с такими ласками фон Нойманн встретился впервые. Высвободив руку Мари начала медленно поглаживать яички нациста.
«Ты зря подпустил меня так близко к своим шарикам, ублюдок», — подумала она и, широко раскрыв рот, разом втянула в него мужское хозяйство немца. Ее язык и губы облизывали, обсасывали гениталии, в то время как черные пальцы осторожно поглаживали мускулистые бедра. Мари слышала глухие стоны, чувствовала, как фон Нойманн дрожит, словно стреноженный конь и улыбалась, ощущая себя хозяйкой положения. Жадно заглатывая член, будто желая съесть его целиком, Мари подвела Курца к кульминации.
— О майн Готт, — вскрикнул немец, когда член принялся сокращаться, выбрасывая сперму в рот девушки. Последние капли Мари высосала из мочевого отверстия, словно допивая коктейль из соломинки, после чего открыла рот, показывая жалкую чайную ложку спермы, выплеснувшуюся ей на язык. Заискивающе глядя в замасленные от удовольствия глаза немца, Мари проглотила его семя и снова открыла рот, демонстрируя, что он чист. Курц со стоном развалился на кровати.
— Для черной сучки ты отменно сосешь, — выдохнул он.
— Мы кое-что сохранили от французов, — подобострастно улыбнулась Мари.
— Я вижу, — усмехнулся Курц, — иди сюда!
Он показал на опавший член и Мари послушно взобралась на кровать. Не успел фон Нойманн опомниться, как она, развернувшись к нему спиной, перекинула ногу через широкую грудь «арийца». Ее напряженные соски коснулись твердого пресса, а губы опять сомкнулись на белом члене. Она сосала жадно причмокивая, облизывая маленькие яички и чувствуя, как под ее губами вновь пробуждается упругая плоть. Однако немец молчал, что заставляло Мари нервничать — она помнила, что ее задница и промежность находятся в нескольких сантиметрах от лица нациста. Не сочтет ли он столь близкое созерцание черной пизды «расовым оскорблением»? В то же время чувство опасности всего происходящего невероятно возбуждало Мари и она чувствовала, как намокает ее влагалище, роняя капли смазки на белую грудь.
Горячий выдох обдул ее киску и Мари ощутила как сильные ладони обхватили ее бедра и жадный язык ворвался в сочную расщелину. Словно сорвавшаяся с поводка немецкая овчарка, фон Нойманн жадно лизал ее влажную мякоть и сосал клитор. Эти ласки были явно в новинку нацисту, но недостаток опыта он восполнял бесспорным старанием, похоже, забыв, что лижет «самке недочеловека». Мари беззвучно рассмеялась и с удвоенной силой принялась сосать белый член, затвердевший не только от минета, но и от того, что его хозяин возбудился лижа черную пизду. Мари вращала бедрами, протираясь мокрым влагалищем по лицу нациста и, увлекшись, продвинула бедра чуть дальше, чем следует. С замиранием сердца мулатка почувствовала, как язык немца коснулся ее анального отверстия. Она ждала взрыва негодования, но Курц с не меньшим энтузиазмом ввинтился в тугую дырочку, будто дорвавшись до лакомого блюда. Обезумев от похоти, он целовал упругие шоколадные ягодицы, жадно вылизывая ее промежность от клитора до ануса. Мари тем временем глотала струйки спермы, вырывавшиеся из судорожно сокращавшегося члена.
За всю эту ночь оба кончили по три раза — причем Мари залила своими женскими соками лицо нациста. Под конец Курц все же решил трахнуть ее, поставив раком и войдя сзади. Членом немец работал куда хуже, чем языком, так что Мари понадобился весь ее актерский талант, чтобы изобразить страсть и вожделение. Она сладострастно стонала, столь яростно подмахивая движениям мужских бедер, что Курц вскоре кончил и в полном изнеможении отвалился на кровать. Вялым жестом он велел мулатке убираться. Мари послушно подхватила платье, одеваясь на ходу.
— Если ты кому-нибудь скажешь, — голос фон Нойманна застал ее у самих дверей. Он не закончил, но Мари и так поняла о чем речь — эсэсовцу не хотелось, чтобы его подчиненные знали, что он лизал пизду и задницу негритянке.
— Я не осмелюсь, герр комендант, — сказала Мари, — кто я такая...
— Это точно, — рассмеялся фон Нойманн, — ладно, пошла вон!
— Хорошо, герр комендант, — сказала Мари, выскальзывая за дверь.
— Ха-ха-ха! Так говоришь у него совсем маленький?!
Сигрун сидела на корточках перед больничной койкой, на которой вальяжно развалилась голая Мари. После того как мулатка вернулась от коменданта, датская медсестричка увела ее из палаты в ординаторскую под предлогом медосмотра. Сейчас же она старательно массировала черные ноги, жадно слушая рассказ Мари о визите к фон Нойманну.
— Ну, расскажи? — приставала Сигрун.
— Он сказал, что если я проговорюсь мне не сдобровать, — усмехнулась Мари, блаженно потягиваясь под умелыми пальцами датчанки, — аааххх, и еще вот здесь, так хорошо...
— Я ведь никому не скажу, — сказала Сигрун, — ну, так какой у него?
Мари усмехнулась и, усевшись на кровати, взяла белую девушку за руку. Развратно улыбаясь прямо в голубые глаза Сигрун, мулатка один за другим загнула тонкие белые пальцы, оставив торчать только средний.
— Такой же тонкий, — медленно произнесла она, — такой же короткий. Такой же белый.
Сигрун прыснула, восторженно глядя на улыбающуюся мулатку. Никогда раньше она бы не осмеливалась разговаривать о коменданте крепости в таком тоне, однако Мари, излучавшая силу и уверенность в себе, передавала это ощущение и Сигрун.
— У черных больше? — игриво спросила она, продолжив массировать ноги мулатке.
— Хочешь посмотреть? — Мари насмешливо посмотрела на Сигрун.
— Нуууу, — протянула Сигрун, пряча взгляд, — мооожет быть...
— Маленькая шлюшка, — рассмеялась мулатка, — испорченная белая девчонка!
Она выпрямилась и, ухватив за плечи блондинку, заставила ее подняться на койку. Врачебный халат упал на пол, обнажая белое тело и Мари тут же засосала розовый, жаждущий ласки сосок. Сигрун застонала, вздрагивая всем телом, когда проворные пальцы мулатки пробрались в ее трепещущую, мигом увлажнившуюся щель. Вскрикивая и кусая губы, Сигрун извивалась всем телом, пока черные пальцы сновали в ее влагалище, заставив белую девушку кончить на руку Мари. — Теперь ты, — Мари откинулась на спину, облизывая пальцы и раздвигая ноги. Обрадованная Сигрун припала к ее розовой раковине, старательно работая языком.
Позже, насладившись друг другом сполна, они лежали в кровати, прижавшись плечом к плечу и Сигрун, прижав губы к уху мулатки, рассказывала все, что знала.
— Утром с нижних этажей увели в подвал десять черных девчонок, — тихо говорила она, — сам Шеффер приходил, отбирал. И Макудаль тоже...
— Хм, — нахмурилась Мари, — они всегда лично отбирают подопытных?
— Нет, — помотала головой Сигрун, — обычно это делает Майер. Шеффер приходит если только они задумали особо крупную мерзость, а Макудаль появился вообще первый раз. Что-то готовится, Мари, что-то очень плохое... и мне страшно, — с всхлипом призналась блондинка, вновь уткнувшись в плечо мулатки.
— Не бойся, маленькая, — Мари успокаивающе погладила ее по голове, — я с тобой.
Сигрун благодарно кивнула и скоро задремала. А Мари не могла заснуть, уставившись в темноту и слушая за окном протяжный волчий вой.
Наутро она снова пришла к фон Нойманну. Немец, как и в прошлый раз, лежал на кровати, презрительно глядя на мулатку. Мари быстро разделась и встала на четвереньки.
— Нет, — немец качнул рукой, — не так. Подойди к столу и встань раком.
Мари послушно сделала, что ей велели. За ее спиной послышались шаги, тяжелые руки легли ей на поясницу, потом опустились ниже, сдавливая пышные ягодицы. Мари инстинктивно прогнулась в талии, прижимаясь грудью к подоконнику и выпятив зад. Неизвестность и опасность возбуждали ее — она чувствовала, как у нее промокает между ног, а по бедрам стекают струйки влаги.
Мулатка почувствовала жаркое дыхание возле промежности и жадный язык погрузился в ее расщелину. Мари стиснула зубы, задавив готовый сорваться с губ смешок — тебе это так понравилось, наци? Она осторожно начала двигать