Последний танец. Часть 3 - читать порно рассказ онлайн бесплатно

Целую неделю я вела экскурсии самостоятельно, и ни разу не видела за эти дни Льва Семеновича. К субботе во мне укоренилось беспокойство — у меня оставалась всего неделя, чтобы выяснить причину его странного отношения ко мне. Я переживала, что не найду причины для разговора, тайно надеялась на его инициативу, но он, будто нарочно, избегал меня. Но видимо то, что должно случиться, обязательно происходит, даже если и позже, чем хотелось бы. Мы встретились в воскресение, в одном из многочисленных кафе, куда я забрела, гонимая голодом после длительной прогулки по торговому центру. Уже на выходе столкнулись с ним в дверях. Он тоже уходил, в руках у него было несколько пакетов — должно быть, покупки из того же торгового центра.
— Сонечка, не ожидал вас здесь увидеть. — Проговорил он, помогая мне выйти, одной рукой придерживая тяжелую стеклянную дверь.
— Так уж получается, что мы с вами постоянно сталкиваемся. — Я улыбнулась и слегка прищурила глаза.
— Ваша практика еще не окончилась?
Я отрицательно мотнула головой и уточнила:
— Еще неделя. Последняя. — На этом слове сделала многозначительное ударение, будто подчеркивая важность этой недели, как если бы она несла в себе единственный шанс для возможности все прояснить между нами.
— Вы не против прогулки? — Не дожидаясь ответа, Лев Семенович подставил мне свой правый локоть, и я, недолго думая, уцепилась за него.
Еще бы я была против! Я уже лихорадочно выискивала причины, чтобы продлить эту нечаянную встречу, а тут он сам дал повод. Как я могла отказаться?
Мы шли по центральным широким улицам, и он, словно опытный гид, рассказывал мне об истории зданий, возвышающихся по краям тротуаров, о судьбе знаменитых ученых или писателей, бывавших в этом городе, в этих местах. Я слушала его с широко раскрытыми глазами, он увлекательно и очень живо рассказывал. Так мучавший меня вопрос озвучить пока не решалась: все ждала идеального момента, но тот как-то не наступал. Мы вели интересную, но отвлеченную беседу, и перевести разговор в иное русло мне казалось неприличным. Возле старого четырехэтажного дома с квадратными арками Лев Семенович остановился.
— Как вы находите этот дом, Соня?
— Превосходно. Мне нравятся старые дома, у них есть своя история. Наверное, они были свидетелями многих событий.
— Если бы вы знали, насколько вы правы. В этом доме бывали те, о ком многое можно рассказать и есть что вспомнить. И я наделен высокой честью жить в этом доме.
Я могла только восхищенно вздохнуть и с благоговением окинуть взглядом этот прекрасный, величественный дом с высокими окнами. У нас в городе тоже были такие дома, правда, их было совсем немного, и жила там разная партийная элита, крупные начальники различных управлений, ну а теперь их наследники, или те, у кого были деньги. Я в таких домах еще не бывала.
— Соня, ни в коем разе не истолковывайте мои слова в неверном смысле, но вы не хотите посетить мою квартиру? Я вижу в вас глубокий и истинный интерес к искусству, имеющему свою историю. Вам будет интересно увидеть мои коллекции.
— Вы приглашаете меня домой? — уточнила я.
— Совершенно верно. — Он замолчал, в выжидании уставившись на меня. Я не сомневалась в своем решении, но было бы не совсем правильно сиюсекундно согласиться, и поэтому я дала согласие лишь спустя полминуты, изображая на лице подлинную растерянность и сомнения.
Впечатление произвел даже сам подъезд. Высокие стены, тщательно отштукатуренные, кованные старинные перила, на стенах репродукции и кашпо с ветвистой березкой. Таких подъездов, наверное, один на миллион. Ухоженный, чистый и уютный. На площадке третьего этажа была всего одна дверь. На темном дубовом полотне золотом поблескивали две цифры — тридцать семь. Именно возле этой двери и остановился Лев Семенович, доставая из барсетки увесистую связку ключей.
— Сколько дверей можно было бы открыть! — пошутила я.
— Я ношу на этой связке все ключи от музея и от собственного дома. — Пояснив это, он выбрал из всех один длинный ключ и вставил его в замочную скважину, прикрытую золотистым язычком. Наконец, дверь распахнулась, и он жестом пропустил меня: — Прошу.
В этот момент я позабыла о том волнении, что охватывало меня в присутствии Льва Семеновича. Я была поглощена его великолепным и роскошным домом. Здесь всюду пахло богатством и антикварным наследием, во всей обстановке — а квартира, надо сказать, отличалась немалым количеством комнат и внушительным метражом — не было ни одной современной вещи, вся мебель, казалось, попала сюда прямо из усадьбы девятнадцатого века. Впрочем, я почти угадала — позже мой немолодой друг рассказал, что провел на аукционах уйму времени и оставил там немало денег, обставляя этот дом. Но многое досталось ему по наследству от его родителей. Я постеснялась уточнять, но и так было понятно, что семья была обеспеченной. Наверняка его родители не были рабочими с фабрики.
Каждая новая комната, открывающаяся моему взору, поражала идеальной гармонией, интересным, старомодным, но таким милым моему сердцу интерьером. Особенно мне понравилась одна из них — по-видимому, это был кабинет. Массивный стол из красного дерева с резными, витиевато закругленными ножками, стоял рядом с окном. На его темно-бордовой поверхности стоял письменный набор из какого-то темного камня, железная печатная машинка и старинный телефон с круглым диском и красивой, утонченной трубкой, которая покачивалась на высоких стальных рычагах. Одна стена была сверху донизу забита книгами — по-видимому, стеллажи для них изготавливались на заказ. О, чего тут только не было! Тут и античная литература, и классика, и поэзия всех времен и культур. Настоящее сокровище. И все книги в старых, но крепких переплетах, с глубоким золотистым теснением. «Делали в мастерской» — подумала я.
У противоположной стены уютно расположились два небольших дивана, обитых красным бархатом. Гибкость изгибов этой мебели делала ее похожей на мягкие алые волны, манящие прикорнуть на их гребне с какой-нибудь из этих потрясающих и ценных в своем значении книг. Стены были обиты настоящим деревом, а паркет слегка поскрипывал, что вполне дополняло общий старинный антураж комнаты. На стене, возле которой стояли диваны, висела просто великолепная копия Сандро Боттичелли «Рождения Венеры». Судя по всему, ее возраст был немногим меньше оригинала. Одна из моих любимейших картин! В восторженном восхищении я обернулась и увидела на пороге кабинета его хозяина. Он стоял, оперевшись рукой на косяк, и, по-видимому, ждал от меня какой-либо реакции.
— Я потрясена. Это великолепно. — Лев Семенович улыбнулся гордой улыбкой и прошел в кабинет, вальяжно опираясь на свою резную трость.
— Пожалуйста, присаживайтесь. Я покажу вам нечто удивительное. Вам, Соня, должно понравиться. — С этими словами он ключом открыл стеклянную створку шкафа с какими-то папками и вытащил одну из них. Присев рядом со мной на диван, раскрыл папку и показал мне. Это были старые, выцветшие и пожелтевшие от времени фотографии, на которых были изображены артисты балета, умершие, наверное, почти сто лет назад. Я не могла узнать почти никого из них, только на одной карточке я увидела знакомое мне лицо. Это был Вацлав Нижинский, запечатленный в танце. Трепетно дотронувшись до фотографии великого танцора, я подняла глаза на Льва Семеновича:
— Это «Жизель»?
— Вы правы, Сонечка, вы правы. Я знал, что вам понравится. Я собирал эти и другие фотографии всю жизнь, отдал поиску этих снимков кучу времени и денег. В этой папке у меня все о балете, если вы пролистаете дальше, то увидите не только артистов, но и замечательные кадры постановок.
— В этой папке все о балете, а что в остальных? — я была восхищена его подборкой, этих кадров я никогда раньше не видела, хотя мне доводилось видеть многие подобные работы во время учебы. Это были действительно редкие работы, потому и такие ценные. Как же здорово было держать это богатство в своих руках!
— Опера, театр, многие известные личности, царская семья. Есть отдельная папка, посвященная исключительно жизни и творчеству Шаляпина. Должен признаться, он мой кумир. Но есть и просто редкие старые снимки с изображениями неизвестных людей, о жизненном пути которых память давно рассеяна. Не хотите ли взглянуть? — говоря все это, он будто помолодел. Глаза приобрели небесный оттенок, чистый и ясный. Морщины на лбу разгладились, и все его лицо сияло.
— Фантастическая коллекция. — Проговорила я.
— Вы читали Стефана Цвейга?
— Он мне нравится. Но сравнивать вашу коллекцию с новеллой Цвейга я бы не стала. Ваша — настоящая.
— Соня... Спасибо вам. — Вдруг произнес Лев Семенович.
— Спасибо? За что? — не поняла я.
— Вы понимаете. — Сказав это, он как-то странно посмотрел мне в глаза, от чего я почувствовала, что по моей спине побежали мурашки. Повисла пауза, тишина начала давить, и тогда он, как ни в чем ни бывало, улыбнулся и спросил, указывая жестом на застекленную стойку, от пола до потолка заполненную папками: — Какой альбом вам показать? Что бы вы хотели увидеть?
— А у вас есть альбом с историей вашей семьи? — Мне было невыносимо интересно, каким он был в молодости, как выглядели его родители и другие родственники.
— Конечно, вы и в самом деле хотите взглянуть?
— О, если можно, конечно. Я не настаиваю... — Я немного смутилась, но он уже поднялся с дивана и двинулся в коридор. Вернувшись через пять минут, Лев Семенович держал в руках тяжелый и большой фотоальбом в кожаном переплете. От старости кожа кое-где выцвела и потерлась, но это придавало альбому какой-то таинственной значимости.
— Здесь самые последние снимки, после пятидесятого года. Можно сказать, что этот альбом почти полностью заполнен моими снимками, но тут есть и другие, давайте-ка посмотрим. — Кряхнутв, он тяжело опустился на диван рядом со мной и раскрыл толстый альбом. От его зеленоватых картонных страниц исходил какой-то неясный запах. Наверное, так пахнут очень старые вещи. На первой странице была помещена по центру большая овальная фотография какой-то женщины в полупрофиль.
— Это моя мама, Лариса Валерьевна, она