История для девочек - читать порно рассказ онлайн бесплатно

1.
Однажды утром, когда в салоне «ВеаutyВооm» еще не было посетителей, раскрылись двери, и вместо обычных длинноногих герлс туда вошли двое — растерянный мужчина и девочка лет десяти, черноглазая и хмурая, будто ей предстоял бой не на жизнь, а на смерть.
— Привет! — сказал ей чернокожий парикмахер. — С чем пожаловали, леди?
— Аааа... Ээээ... — одновременно замычали мужчина с девочкой, и потом так же одновременно заговорили:
— Представляете, она хочет...
— Сделайте мне...
— Да не перебивай ты!..
— По очереди! — строго сказал парикмахер и подмигнул девочке.
— А вы сможете сделать мне вот такую прическу, да? — крикнула она, сунув парикмахеру куклу с разноцветными локонами — желтыми, красными, синими, зелеными. — Ведь сможете, да?
— Говорю тебе: детям такого не делают, — сказал мужчина (видно, это был ее папа). — Вот мы и зашли, чтобы мастер тебе сам сказал, раз ты мне не веришь.
Он выразительно посмотрел на парикмахера.
— У меня день рождения! — заявила девочка, упрямо сдвинув брови. — И раз мне подарили эту куклу Дороти, я хочу, чтобы у меня была такая же прическа!
— Почему ты думаешь, что одно следует из дру... — начал было папа и осекся, глядя на парикмахера.
Тот молчал. Потом сказал:
— Ну, раз день рождения... Ты уверена, что хочешь этого?
— Даааа! — запищала девочка.
— Как тебя зовут-то?
— Рэй.
— Рэй? Радуга... * Значит, это судьба. Извините, — сказал парикмахер папе. — Наверно, вы сделали ошибку, что зашли сюда. Теперь уже поздно. Садись, — он усадил пищащую Рэй в кресло.
________________
*Рэй — сокращенно от Рэйчел. От этого имени можно образовать слово rаinbоw — радуга (прим. авт.)
— Но это... это же очень дорого, Рэй! — не унимался папа. — У меня нет столько денег!
— Это будет мой подарок, — сказал парикмахер. — Вы заплатите только за краски... хотя и это тоже будет мой подарок. Вы ни за что не заплатите. Я хозяин этого салона. Садись, Рэй...
Через полчаса ее волосы сверкали всеми цветами радуги, кричащими, как у тропических птиц или рыб. Папа закатывал глаза, а Рэй сияла ярче солнца в окне.
— Теперь тебе будет нелегко, — сказал ей парикмахер. — Ярким всегда нелегко.
— Та!... Все просто офигеют! — смеялась Рэй. — Спасибище вам вот такенное!
И она прижалась к нему, как к родному. Папа ревниво сморщился.
— На здоровье. Если что — приходи.
Она сверкнула самой яркой из своих улыбок и вылетела на улицу. За ней вышел бедный папа. Парикмахер долго смотрел им вслед.
2.
Через месяц с лишним Рэй снова была у него — без улыбок, с отросшими корнями и блеклыми, как у старой куклы, цветными прядями.
— А можно это смыть? — спросила она.
— Привет, Рэй! Рад тебя видеть, — сказал парикмахер. В салоне было много народу, играла громкая музыка, и ему приходилось почти кричать. — Пришла подкраситься?
— Ну... эээ...
— Давай рассказывай, что и как у тебя. Как народ реагирует?
Рэй смотрела на него, сжав губы. В динамиках надрывалась Шакира.
— Так, а пойдем-ка лучше вооон туда. А то здесь шумновато, — парикмахер провел ее в соседнюю комнату и прикрыл дверь. Сразу стало тише.
— Ой. А что это здесь?
— VIР-зал. Для важных персон, вроде тебя. Так что, Рэй-Радуга? Красимся?
— Я не знаю... Меня все достали. Все меня гнобят — девчонки, пацаны, училки... Я так больше не могу.
— Говорил я тебе, что это трудно, а ты не верила. Понимаешь, Рэй...
— Что еще?
— Если ты покажешь, что пошла на поводу — тебя не перестанут гнобить. Будет только хуже.
— И что мне теперь делать?
— А вот если ты будешь гнуть свою линию — может, ты и победишь. Хотя не факт.
Рэй молчала, глядя прямо перед собой. Потом стала рассказывать, чем дальше, тем больше сбиваясь на всхлипывания; потом ревела; потом слезы кончились, а слова еще нет, и она громоздила обиду за обидой перед парикмахером, молча слушавшим ее, пока, наконец, не закончились уже и слова, и переживания, и она растеклась обиженной лужей по креслу...
Через полчаса Рэй вышла из салона с лицом, красным от слез, и с сжатыми губами. Ее волосы снова сияли всеми красками джунглей — от кончиков до корней.
3.
Она ходила к мистеру Бумслэйву (так звали хозяина) каждый месяц. Тот красил ее, лечил шевелюру, уставшую от краски, и раз в 3 месяца отстригал от нее 10 отросших см. Рэй болтала с ним, как с подружкой, и папа, который иногда приходил с ней, делал Рэй замечания, что так со взрослыми нельзя.
Прошел год. Потом другой, третий...
Потом Рэй не было целых три месяца. Мистер Бумслэйв знал, почему это, но все равно ждал ее. И она пришла к нему — бледная, повзрослевшая сразу лет на пять, с темной головой и выцветшими локонами.
— Я не приходила, — сказала она, — потому что...
— Да, Рэй, я знаю. Я читал, — ответил мистер Бумслэйв. — Знаю, что слова тут лишние, но... мне очень жаль. Правда.
— Мама ненавидит меня. Говорит, если бы я сразу папу спасла, а не каких-то там девчонок...
— Она просто очень огорчена. Ты герой, Рэй. Ты спасла целых шесть жизней. Сам президент Соединенных Штатов вручил тебе медаль...
— Папа ушел в бар. Я не знала, где этот бар. Когда корабль тонул, там вообще все перемешалось. Он бы и сам спасся, если б мог бы. Он плавает... плавал не хуже меня. Я ненавижу этих девчонок, которых спасла. Мама ненавидит меня, а я их. И себя тоже...
Рада не плакала, и мистер Бумслэйв не утешал ее.
— Будем краситься, как обычно? — спросил он. — Извини, что спрашиваю, но я парикмахер и всегда думаю о своем. Дурацкая привычка...
— Не знаю. Может, остричь все нафиг?
— Зачем, Рэй? У тебя же такие волосы...
— А... Мне все равно. Мне хочется, чтобы было хуже. И... как я буду щас ходить такая цветастая? Что мама подумает?
— Не знаю, что подумает мама, — сказал мистер Бумслэйв. — Знаю только, что ты не сделала ничего плохого, а наоборот, сделала очень-очень хорошее. Такое, что большинство людей за всю свою жизнь не делает. Поэтому ты достойна быть такой, какой хочешь быть сама. Хочешь подстричься — я тебя подстригу... но только, если ты сама этого хочешь.
Рэй долго думала, глядя в зеркало.
Через полчаса она вышла с шевелюрой, укороченной на обычные 10 см. Та снова сияла всеми красками джунглей — еще ярче, чем раньше, потому что поздняя осень оттеняла ее своей серостью.
С тех пор Рэй снова ходила к мистеру Бумслэйву — вначале каждый месяц, потом все чаще и чаще. Мистер Бумслэйв видел, как почтительно говорили с ней девчонки, иногда сопровождавшие Рэй.
— Представляете? Теперь у нас в школе эпидемия: все красятся в синий, зеленый и все такое. Училки все были в шоке, а потом миссис Грэхем сама пришла оранжевая! Но разноцветные только у меня.
— Раньше тебя травили, — говорил ей мистер Бумслэйв, — теперь тебе подражают. Ты победила, Рэй.
Чем дальше, тем больше их разговоры требовали уединения. Мистер Бумслэйв узнавал о новых мальчиках Рэй раньше самих мальчиков, а когда один из них возжелал секса — популярно объяснил Рэй, почему этого не стоит делать, и нетерпеливый избранник получил от ворот поворот. Мистер Бумслэйв уже называл мысленно VIР-зал «исповедальней», а себя — «падре Бумом».
— Я только с вами могу так побеседовать, — говорила Рэй. — Иногда мне кажется, что вы теперь как мой папа, хоть так нельзя говорить...
4.
Так прошло еще несколько лет. Как-то само собой, незаметно получилось так, что Рэй уже заканчивает младший колледж, и они с мистером Бумслэйвом обсуждают ее образ для выпускной вечеринкитаскала с собой, и мистер Бумслэйв обнаружил, что кто-то сделал ей такую же стрижу. Однажды Рэй пришла сама не своя.
— Ну что? Ты была там? — спросил мистер Бумслэйв, откладывая газету. — Видела его?
На газете был большой заголовок — «Человек, проживший 30 лет в джунглях, вернулся в родной город».
— Я не просто видела его. Я... Он...
Рэй плюхнулась в кресло и жалобно посмотрела на мистера Бумслэйва.
— Ну? Рассказывай уже!
— Я... Так получилось, что... в общем, я перепутала вход... там все загорожено было, ну, как обычно, вы знаете... я еще туалет искала...
— Нашла?
— Да нет! Дайте сказать! Я... в общем, я влезла куда-то не туда, в подсобку какую-то... и тут дверь открывается, и выходит он. Симпатичный такой, небритый, как в кино... Выходит и смотрит на меня. И рот открыл. Я тогда еще не знала, что это он. Я ведь привыкла, что на меня пялятся, на мои волосы, и думала, что это поэтому, хоть так еще никто не...
Она закрыла лицо рукой. Сквозь пальцы светилась улыбка.
— То есть ты, получается, была первой из наших, кто его увидел? Поздравляю!
— Ииииииыы... — скулила Рэй. — Он на меня смотрит... и я тоже обалдела, что он на меня так... Говорю: все в порядке? А он: ты кто? Я обалдела еще больше... говорю — я Рэй. А он: женщина? Я: ну вообще-то да, хотя скорее девушка. А он: я еще никогда не видел женщин. Девушек.
— Ничего себе! Значит, это все-таки ты...
— Говорит: ты такая красивая. Я еще не видел ничего такого красивого, говорит. И, знаете, говорит не так, как все, а вот как-то просто, душевно... Как-то ему сразу веришь. Говорит: у тебя такие красивые волосы, как у птицы. У всех женщин такие волосы? Я говорю: нет, только у меня. Только у тебя? — спрашивает. Значит, ты самая красивая из всех женщин.
— И ты...
— Я не знала, что мне делать. Я будто в Дороти превратилась, и у меня отключили радиоуправление. Он подошел ко мне и взял за руки, за плечи... так просто взял, будто я и в самом деле его кукла. Говорит: у всех людей руки как руки, а у тебя все такое удивительно красивое... И я вижу, что он плачет.
— Да уж. История для девочек... Про вас везде пишут, — мистер Бумслэйв кивнул на газету. — «Хэм Прайд встретил на родине свою судьбу. Любовь с первого взгляда... « Только я не знал, что это ты, ведь не ты одна с цветными волосами...
— Что мне делать? А?
Рэй смотрела на мистера Бумслэйва, как на оракула. Тот вздохнул.
— Что я могу сказать тебе, Рэй? С двух лет он жил с отцом на своем острове. Потом отец умер, и тот жил один. В команде, которая привезла его, были одни мужики. И вот — ты. Если бы вместо тебя ему встретилась другая девушка...
— Нет! Это не так! Нет! — Рэй