Телепорт. Часть 4: Единолюбцы - читать порно рассказ онлайн бесплатно

«Кроха» был откровенно зол на Романыча. Мало того, что он отпустил «пиздёныша» без наказания, так ещё накричал за задержку до утра в лесу. Благо Лёха позвонил и сквозь эфирные помехи сообщил, что Романыч приказал сматывать дозор за парнем.
Дмитриев Дмитрий Дмитриевич, он же «Кроха», он же «Три Дэ», он же «Дима в кубе», и просто Димыч, стоял перед шефом и офигевал от рассказа, что парень, который стоял на крошечном уступе, появился в кабинете Романыча за час до появления в нём Лёхи. Мало того, что появился внезапно, но и был ласково, по словам ещё одного охранника «Зелёнки», отпущен восвояси.
Он вышел из кабинета начальника, сильнее обычного хлопнув дверью, вызвав морщинки на лбу Зелёнки. Налил чуть ли не полный стакан виски из стоящей в приемной бара бутылки, одним глотком перелил на дно желудка. «Я спать!» — бросил он охраннику.
Усталость от ночи, проведённой на неудобных, вывороченных из автомобиля креслах, озноб, оставшийся после сквозняка у костра, когда перед туловища невыносимо обжигает жар, а спину и затылок обдувает холодный ветер гор, погасили в нём настрой ночи вызвать в постельку жаркую блондинку. Даже не закрыв двери автомобиля, прошёл к дому и практически мгновенно уснул, упав на диван.
***
Его никто не беспокоил, не пытался приказать, не сообщал о положении дел в компании. Про него будто забыли. Это помогло ему проснуться с ясной головой уже вечером в девятнадцать тридцать. Удивленный своим долгим сном, Димыч, принял контрастный душ, выпил крепкого кофе и задумался. Думать о чудесном перемещении Сергея он начал ещё засыпая, потом в душкабине.
«Его что на вертолёте переправили что ли... ? Какой на хуй вертолёт! Мы бы его услышали. Тогда как он вперёд Лёхи оказался в городе? Завтра же с утра поеду посмотрю это место, что-то тут не чисто» — думы не могли выстроиться в логическую цепочку, теряли смысл.»Стой! Да, блядь, у него есть брат-близнец. Он то и был у Романыча! Точно! А сегодня днём брат уже высвободил пиздёныша. Ах, гады! Я вас разыщу, возьму с вас должок, который вы отдадите не только деньгами. Хуй вам в зубы, пидоры!» — Остатки гнева мутили разум, мешали распознать что-то явное, вертящееся на уме слово
Чего-то, какой-то логической завершенности в последней цепи не хватало. Димыч сделал глоток напитка.
«Стой! А какого хуя Романыч его так отпустил? Ведь раньше он не спускал пытавшимся прокинуть его лохам. Больно злобный авторитет Романыч, чтобы прощать такое преступление. Пусть даже это братело пидора, и Романыч не понял подлога! Как? Откупились что ли? Так Зелёнка ничего не сказал о бабках. Поведал, что парень пришёл, захотел отыграться, но шеф внезапно подобрел и отечески похлопывая парня по спине, отпустил. Зелёнка это видел своими глазами!«
Поехать в офис, встретиться опять с Романычем, Димыч не захотел. Оделся в приличествующий его статусу костюм, глянул на своё отражение в зеркале прихожки, проверил белизну зубов, подмигнул отражению карим глазом. Ещё раз прошёлся лопатообразными ладонями по широкой, мускулистой груди.
Украшением, красящим, согласно поговорке, головы с коротко подстриженными волосами, удобными для занятий ставшим модным, дзюдо, являлись три шрама — один на затылке и два у левого виска. Не маленький калган, содержащий довольно умный, с IQза 110, мозг, покоился на мощной, ровной шее, в свою очередь опирающийся на треугольник надплечий.
Если бы не криминальное воспитание девяностых, то отличник с красным дипломом Дмитриев, мог спокойно закончить военное лётное училище, стать таким же асом, которые на парадах машут крыльями «МИГов» и «ЯКов» пролетая над Красной Площадью.
Денег у родителей Димы хватило только на покупку плацкарта до ближайшего города где было такое, мечтаемое юношескими фантазиями, училище. Наскребя ещё денег его проводили в Т-нск. Если, садясь в поезд он мог купить на накопления еды на полгода, то по сошествии из вагона выяснилось, что деньги обесценились втрое. Ещё через неделю можно было рассчитывать только на месячное пропитание.
В училище он поступил без проблем, не зря ведь получил красную корочку. Но вот с жильём и довольствием вышел полный, как тогда стали говорить — облом. Училище ещё не рассчиталось с поставщиком тепла за прошлый год, поэтому держать на балансе казарму, ректорат отказался. Стипендия была таким мизером, рассчитанным на «крепкий» рубль, теперь по нынешним рыночным, мать их отношениям к баксу, не стоила и пирожка в столовке.
Более хваткие из преподавателей стали кооператорами, забросили подготовку молодых лётчиков, желающих защищать небо Родины. И курсанты естественно тоже не могли существовать на один пирожок в месяц. Отучившихся более двух курсов кадетов, перевели в другие училища страны, а остальным предложили самим добираться к сохранившимся школам. Кто поехал назад в пенаты, под родительское крыло, кто, как Дима, не смог смотреть на жалкие от безысходности лица матери и отца, подался в охранники видеосалонов, заполонивших любое мало-мальски отапливаемое и вмещающее в себя пару десятков, украденных из того же лётного училища кресел и стульев.
Здоровьишком Диму Бог не обделил. В перерывах, обычно с утра, парень «кидал железо», набирая силы, стал главным секьюрити по сети салонов. Затем хозяин расширил «владения», захватил пару-тройку магазинов, тем самым нагрузив охрану дополнительной обузой. Парни калечились, гибли в схватках между конкурирующими бандами, их сменяли другие мальцы, только закончившие седьмой класс. Им на смену пришли совсем сосунки. Калечились и гибли вовсе не за Родину, как их отцы и деды, патриотически вставшие перед врагом, а из-за желания испробовать импортное бухло, одеть тело в сшитое в подпольных цехах Европы «фирменные» джинсы, пожевать «жвачку» наконец. «Хозяевам» было откровенно по херу кто будет отстаивать их правоту престиж при разборках, главное, чтобы мог держать биту или нунчаки, так громко вошедшие из западных боевиков в народные кулачные бои, когда, подчиняясь писанным законам чести, ватага на ватагу, голыми руками рвала конкурентов.
В одной такой разборке Дима получил несколько ударов битой по костям, которые, опять же слава Богу не поломались, сдержали удар по умному калгану. Трохея вместе с пищеводом одного из соперников хрустнули в пальцах обезумевшего от боли Димки, тело погибшего не за правду послужило щитом, сдерживающим удары велосипедными цепями. Под этим телом он и лежал до приезда милиции.
Благо рассечения на голове Дмитрия были ужасающими, его не причислили к убийце «щита». После этой разборки, ещё не подлечившийся окончательно Димка, плюнул на «хозяев», пошел в личные охранники к одному банкиру.
Не трус, но ставший осторожным, вернее понимающим, что может превратиться в «щит» банкира, Три Дэ, как его стал называть шеф, продержался два года на посту главного охранника. Так бы и охранял жирнеющее тело, если бы не супруга оного.
Сучке вздумалось отомстить мужу за измену, ладно бы с королевой или на худой конец с княгиней, но поменять тело жены с корнями первого секретаря горкома партии на рыжеволосую блядь, было пределом понимания Анжелы. Хитроумным вывертом взяла Димочку в путешествие к родителям в пригород, где папа, пока был на высокой должности, успел отгрохать особнячок. Там хорошо накормила-напоила охранника и легла в постель к заполненному тестостероном, пышущим желанием мужчине.
Будучи полнейшей идиоткой, в пылу перебранок с супругом, Анжела поведала о ночке с Димой. И уж чтобы окончательно добить мужа сказала: «И больше не суй свой хуишко в мою кисоньку. Она теперь принадлежит хуищу Димочки!»
— Дима, — когда шеф называл его вежливо, по имени, это грозило чем-то скверным, на подобии приговора к смертной казни, — Дим, только мы трое знаем об вашей с Анжелой интрижке. Так вот, Дима, завтра повезёшь её опять к родителям. Завезёшь в лес и закопаешь... навсегда. Ты понял, Димочка? Пусть думают, что это киднеппинг. Надоела она мне уже.
***
Тридцатишестилетний мужчина сидел за отдельным столиком, отхлёбывая из снифтера маленькими глоточками напиток тёмно-коричневого цвета, оставляя за девушками право самим решать разделить с ним одиночество или сидя у стойки ментально мастурбировать на себя, продолжал размышлять о чудесном перемещении Сергея и невозможном прощении Романычем. Первая капля, то бишь девушка, символизируя лёгкий дождик, направилась было к его столику, но будучи оценённой мужчиной, наткнулась на его гневный взгляд. Толи десятая «капля» действительно понравилась Дмитрию, толи так коньяк подействовал — Юля, так представилась девушка, присела на соседний стул.
Девушка мило улыбаясь, рассказывала о недавно просмотренном ею историческом фильме «Россия молодая» снятом ещё в советские времена по книге Юрия Германа.мамочка у тебя — за фужер мартини рассекать ремнём мои любимые ягодицы. — Ну-у-у... , не только в этом, по её мнению, моя вина. Она, называя меня грязными словами, смыла с моих век тушь, с моих пухленьких губ помаду, приговаривая при этом: «Это же блядский макияж, он делает тебя похожей на проститутку!». Знаешь, Димочка, как мне обидно. Я ведь даже не поцеловала тебя ни разу, а она меня по губам безвинно. А ещё, родненький, она увидала моё эротичное белье красно-черного цвета с кружавчиками по краям. Бюстик такой плотно поддерживающий мои груди, с прозрачными вставочками, чтобы были видны мои молочно-шоколадные соски, сорвала разорвав пуговку. Трусики, не совсем закрывающие мой небритый лобок, её вообще взбесили. Как обидно, как обидно. Ты ведь даже и не узрел ни разу эту красоту, а она опять назвала меня... Ой не буду повторять, мне стыдно за неё. Что делать, Димочка?
— Я вот сейчас свой ремень расстегну... Погоди-ка... , та-а-ак. Приду к вам и сам так рассеку её попу. Век не захочет истязать мою крохотуличку. Ой, без ремня штаны падают. Тогда так. Вот у меня дубинка есть. Щас я её расчехлю... Ага, есть. Как ты считаешь, дубиной это не слишком?
— Вот дубина это самый раз. Приходи сейчас же. Первым делом настучи ей по губам. Прям так смачно, с разворота, ка-а-ак въедь по этим говорящим матерные слова губищам. Потом по рукам,