Сон про восьмое марта, или Опять пресловутый инцест - читать порно рассказ онлайн бесплатно

«Извращённая любовь — это порождение нашего времени. Причём она опаснее любого социального конфликта, если вдруг начинает приобретать глобальные масштабы. В этом случае она затрагивает практически каждую вполне благополучную семью. Сегодня на просторах всемирной паутины можно встретить любую информацию о всех видах разврата. И это совсем не то, что когда-то было воспето музами, отражено в античных статуях и на полотнах мастеров эпохи возрождения. Все материалы находятся в свободном доступе для широких масс, и интернет сейчас проведён даже в колонии строгого режима. Времена жёсткой цензуры давно канули в лету. Хорошо это или плохо? Судите сами. Смотрю из окна второго этажа, и на автобусной остановке отчётливо наблюдаю такую картину. Две весьма симпатичные девушки стоят и о чём-то спокойно беседуют.Но вдруг, ни с того ни с сего, они крепко обнимаются и начинают горячо целоваться. На глазах у уличной толпы они лезут руками под юбки и лапают друг другу интимные места. Они стонут и сплетаются так, как будто бы находятся в закрытом помещении, где никого кроме них нет. Девки прилюдно и по-настоящему трахаются. Они что, плюют на все нравственные нормы и попирают моральные устои? Так и есть. Именно так совокупляются на детской площадке уличные собаки. И мартовские кошки. Те же обезьяны уходят потрахаться куда-нибудь подальше в джунгли. Полицейский вместе с зеваками смотрит на постыдное прелюбодейство с нескрываемым интересом и ничего не предпринимает. Многие тут же хватаются за телефоны и снимают происходящее на камеру. Одна пожилая дама подходит к блюстителю порядка и пытается убедить его в том, что он должен этот блядский срам немедленно прекратить. На что он гогочет и заявляет, что эти девочки закон не нарушают. Вот если бы они разбили витрину магазина, или распивали в общественном месте спиртные напитки, тогда — совсем другое дело. За ухо — и в отдел. Ну а так — завсегда пожалуйста. По мне, так уж лучше бы обезьяны жрали водку на автобусной остановке. Вот интересно, а смогут ли эти приматы употреблять алкоголь подобно людям?» Из дневника Энн-Мари Фишер. Бывают ли навязчивые сны? Возможно не у всех. А меня постоянно преследует один и тот же. В последнее время — так почти каждую ночь. Восьмое марта. Праздник юной весны и вечной любви. Международный женский день и естественно, выходной. В нашей студенческой общаге по данному поводу фуршет. Изрядно подвыпив, мы сидим вокруг стола и играем в «бутылочку». Староста группы торжественно вручает пустую бутылку самому молодому первокурснику и предлагает ему начать игру. Тот колеблется и некоторое время пребывает в нерешительности. Правила он знает. Окинув взглядом присутствующих, он раскручивает её на столе. Фигурная пузатая бутылка от какого-то импортного пойла крутится на плоской столешнице довольно долго, и наконец её узкое горлышко указующим перстом останавливается чётко напротив меня. Все одобрительно кивают и хлопают в ладоши. Парень в растерянности топчется, затем, с видом идущего на эшафот, плетётся в мою сторону.
Я вызывающе смотрю на него. Ну смелее же. Не такая уж я и страшила. Юноша ловит мой взгляд, тут же густо краснеет и отводит глаза в сторону. Наконец он подходит и останавливается как вкопаный в метре от меня. На дальнейшее он неспособен. Его нерешительность начинает действовать мне на нервы, и я сама делаю шаг навстречу. В комнате тесно, и я спотыкаюсь о чью-то торчащую из-под стола ногу. Как назло я на шпильках, удержать равновесие невозможно, и я, взмахнув руками, опрокидываюсь навзничь. В один прыжок парень оказывается совсем рядом, успевает подхватить меня за талию, и спасает от неминуемого падения. Я благодарна, и смотрю на него уже с восхищением. Его пылающее задорным румянцем лицо приближается ко мне. В следующий миг он целует меня прямо в губы, и я не отстраняюсь. Пусть целует. Ведь праздник же. Да и бутылочка на меня указала. Ну и должна же я его хоть чем-то отблагодарить. Наши губы сливаются в страстном поцелуе и замершая аудитория взрывается аплодисментами. Но тут в моём сне происходит непостижимая перемена. Непонятным образом на месте мальчика-студента вдруг оказывается тётя Тома. Это моя родная тётя, и младшая сестра моей матери.
Её руки крепко обвивают мою шею и губы прижимаются плотнее. Поцелуй всё продолжается, и её язык встречается с моим. Она красивая, моя тётя. Тётя Тома. Царица Тамара. Продолжая меня целовать, она пробирается рукой к моей промежности, и глубоко проникает пальцами в мою пещерку. Мне хорошо, приятно, и я плыву в волнах сексуального блаженства. Всё вокруг приобретает счастливый розовый оттенок. Почему-то там, в своём сне я уверена, что всё происходит в реальной жизни и пробуждаться мне не нужно. Но в этот самый миг я как раз и просыпаюсь. Так происходит всегда. Этот сон обрывается на одном и том же месте. Продолжения я не знаю. Его попросту не бывает. Тем не менее, его содержание я помню до мельчайших деталей. С ума можно сойти. Неужели эта чертовщина так и будет меня преследовать? Утро. Опять понедельник, и пора вставать. Остатки сна улетучиваются. Надо собираться быстрее, не то опоздаю на работу. Как же я её ненавижу. Но нужно себя перебороть, сделать дежурную приветливую улыбку, и создать подобие рабочего настроя. Итак, вперёд и с песней. *** Пянство — вещь вредная не только для здоровья. К несчастью, я поняла это слишком поздно. Курить я приучилась в ещё в школе, а вот выпивать начала на шумных студенческих пирушках. Вроде бы ничего особенного, но по окончании медвуза я стабильно, по пятницам один раз в неделю напивалась. Жила я одна, потому что моя мать недавно вышла замуж. Она выходила уже в третий раз, и говорила, что теперь у неё всё на полном серьёзе, и настоящая жизнь начинается только после сорока. Она уехала со своим новым избранником куда-то под Тюмень, где он работал нефтяником.
Перед отъездом мать переписала дом на меня. Таким образом, я стала собственницей неплохого домовладения, была единоличной хозяйкой и небедной невестой. И снова, как в былые времена, на горизонте замаячила моя тётя. Она и раньше каждый год приезжала в командировку в наш город, где был главный офис их конторы. С матерью они были родными сёстрами, но тётя Тома была моложе на целых семь лет. Она экономила на гостинице, и проживала всё время у нас до тех пор, пока её командировка не закончится. Сейчас я жила одна, но тётя из-за отсутствия моей матери своим привычнм планам изменять не собиралась. Получив эсэмеску по телефону, я отправилась в гараж и выгнала машину на улицу. Заведя мотор своей мазды, я вырулила на трассу и направилась прямиком в аэропорт. Припарковавшись недалеко от главного здания, я вышла из машины и направилась к входу в зал ожидания. Встретиться мы договорились там.
— Здравствуй, Юлечка — сказала она, таща толстую сумку — еле долетела. Два раза рейс задерживали, и я устала торчать в этой духоте — она поцеловала меня в щёку. — Здравствуйте, тётя Тома — давайте я помогу вам сумку поднести — вон моя машина. Поедем сразу ко мне? — Конечно, я так устала с этим перелётом. Ты машину купила? Как мама? — Всё нормально у неё. Недавно по скайпу общались. У них всё хорошо. Только очень холодно там. А на машину дал мамин муж. У него денег куры не клюют. Он нефть качает. Он там у них какой-то начальник. И деньги каждый месяц присылает. А то с моей зарплатой впору на панель идти. — Лишь бы ей нравилось. Ты замуж не вышла? — Нет пока. — Тебе двадцать пять. Пора бы уже. Жених-то есть? — Нет пока. Мы расстались. — Это плохо.
Мы уселись по местам и пристегнулись. Я вырулила с парковки и развернувшись, выехала на трассу. Машину покачивало и тётя задремала. Я изредка бросала на неё взгляды. Совсем такая же, как и раньше. И как в том самом сне про восьмое марта. Сейчас она устала и безмятежно спит. Но как всегда, она безупречна. Строгое спокойное лицо. Ухоженные руки. Сколько ей сейчас? Тридцать восемь? А выглядит едва за тридцать. Следит за своей фигурой. И тоже разведёнка, как в своё время моя мамаша. Только нет у неё никого постянного уже как лет пять. Странно. Да и ладно. Её жизнь — это её жизнь. Я вспомнила, что сегодня пятница, и припарковалась возле Табриса. Побродив между полок и витрин, я по привычке набрала выпивки-закуски. Вернувшись на стоянку я подошла к машине и засунула звенящие кульки в багажник. Тетя уже не спала. Усевшись за руль, я завела машину и мы поехали домой. — Юля, зачем ты столько бутылок набрала? Ты что, пьёшь? Твоя мать говорила, что в последнее время ты стала напиваться. Я привезла коньяк, нам его за глаза хватит выпить за встречу. — Я не люблю коньяки. Мне нравятся красные полусладкие вина. — Ты любишь пить вино? — Иногда. А так я всё время торчу в своей поликлинике, писанины по горло, ну и часто за рулём. Наша работа — сплошная писанина. Сейчас не важно, как ты лечишь, важно как напишешь. А накосячишь в писульках — и те копейки отберут. На кого шесть лет училась? На писарчука-задрота! — А-а, ну ладно.
Я вспомнила нашу предыдущую встречу. Я жила ещё с матерью, но замуж она уже вышла, и паковала чемоданы. Тётя Тома тогда приехала из аэропорта на такси. Как всегда, мы сидели за столом и отмечали её приезд. Тётя, привыкшая командовать везде, руководила и распоряжалась, кому сколько надо поесть и выпить. Блин, припёрлась и сразу же тут раскомандовалась. То не так, это не то, а вон того будет слишком много. Она не меняется со временем, и опять тут указывает, кому чего и сколько. За эти начальственные замашки порою я готова была её просто убить. Но холодный строгий взгляд почему-то не позволял мне ей перечить, и я всегда делала так, как она говорила. Иногда я вдруг ловила себя на мысли, что подчиняться-то мне нравится! Именно ей. Я мать свою так никогда не слушалась. И её тон, не оставляющий выбора. Тем не менее, стройная, с красивыми ногами и тонкой талией, моя тётя вызывала у меня восхищение. Мы разговаривали, ну и конечно же выпивали.тётя угадала, потому что в нашу строгую учительницу я была тогда безнадёжно влюблена и мечтала о нижней близости с ней. — Ну да, но я ничего не замечала, ничего, что было бы с этим