Не было бы счастья - читать порно рассказ онлайн бесплатно

— Чёртова баба! Теперь нам крышка.
— Хью, как можно так отзываться о даме. Сейчас я её шлёпну... Вот чёрт, не поднимается рука на женщину!
Из диалога Билли Кинга и усатого ковбоя Хью в фильме Аллы Суриковой «Человек с бульвара Капуцинов».
«Не было бы счастья, да несчастье помогло. Так говорят, когда случившееся в жизни несчастье самым чудесным образом служит началу нового счастливого этапа в жизни. Или причиной нежданного счастливого события. А ещё говорят, что насилие порождает насилие. Последнее утверждение не совсем верно. Потому что насилие порождает ещё и ненависть. А ненависть — плохой советчик в принятии решений. Особенно если эти решения сделаны скоропалительно и сгоряча. Порою всё изменить и повернуть назад бывает слишком поздно. И приходится смириться с тем, что ты натворил. Но даже после этого всегда есть выбор. Ведь на самом деле перед нами множество путей. Просто мы их не видим, или не хотим видеть. Мы сами загоняем себя в угол и становимся жертвами обстоятельств, через которые перешагнуть вовсе не составляет никакого труда. Ещё великий Конфуций писал — очень трудно найти в тёмной комнате чёрную кошку, особенно если её там нет. Но продолжают искать, и другого выхода не видят. Как в опыте по физиологии с третьего курса медицинского факультета. Лампочка зажглась и обезьяна протянула руку. Но банан отодвинули подальше, а рядом положили палку. Ну возьми ты палку, и уже палкой подсунь этот банан к себе. Но нет, она продолжает тянуться и пускать слюни.»
Из дневника Энн-Мари Фишер.
... Ночь. Вокруг ни души. Под деревом на лавочке, освещаемой тусклым уличным фонарём, примостилась одинокая девичья фигурка. Накрапывает мелкий дождик. Девушка кутается в демисезонный плащ и громко всхлипывает. Лицо её побито и ей плохо. Она без обуви. Ноги в разорванных колготках безнадёжно промокли. Её по-человечески жалко. У кого хватило совести выгнать на улицу такое хрупкое и беззащитное существо. Но что-то есть ещё. Что-то неуловимое. Что именно? И я решаю во что бы то ни стало ей помочь. Её длинные растрёпанные волосы, она по-настоящему красива, и эта растрёпанность придаёт ей какой-то неповторимый сексуальный шарм, несмотря на побои на её лице. Я притормаживаю, немного сдаю назад и выхожу из машины. Я иду, и ощущаю тонкую незримую нить между мной и девушкой, и ведёт меня по ней само провидение...
***
— Два удара, восемь дырок — кричал пьяным голосом мой муженёк, гоняясь за мной вокруг стола и размахивая вилкой.
— Не смей ко мне прикасаться, сволочь — я убегала и пыталась выскочить в прихожую.
Поняв мои намерения, он встал в проходе, и отшвырнул в сторону столовый прибор.
— Куда опять намылилась, жёнушка неверная, туда где шлялась?
— Я сверхурочную выполняла, скотина, деньги зарабатывала, это ты от безделия по пивнушкам шатаешься.
— Да неужели. А ты что, следишь за мной? Я между прочим муж твой законный, а жена да убоится мужа своего, знаешь об этом, шалава? — он сделал шаг вперёд и протянул ко мне руку через стол.
— Убери свои грязные лапы от меня, подонок. Думаешь, не знаю, как ты с Наташкой соседкой шуры-муры разводил.
— Это моё дело, а ты с начальничком своим. Забыла? Видели, как ты из его машины выходила и жопой виляла. Шлюха.
— Да он просто меня подвозил!
— Знаю, знаю. А потом к тебе не прикоснись. То у тебя живот болит, то месячные, то хвост отваливается. А с другими на стороне так не отваливается. Да знаешь, как меня теперь называют? Рогоносец! Всё, больше ты меня не продинамишь.
— Это тебя твои кореша-алкаши так называют. По себе судят. Меньше жрать надо. Да ты мне опротивел со своим вечным перегаром. Всё, подаю на развод.
— Ах на разво-о-о-д. Вот как мы заговорили. Развод, да? Я тебе сейчас устрою развод. Я тебе такой развод покажу — и он внезапно бросился под стол, пытаясь поймать меня за ногу.
Я отскочила, проход в прихожку оказался свободен, и я прыгнула туда, по пути огибая угол стола. Не повезло. Зацепившись шпилькой туфли о выступающую деревянную ножку стола, я потеряла равновесие и растянулась на полу, больно ударившись коленкой о спинку стоявшего рядом стула. Стул с грохотом опрокинулся на бок, а сумочка с ключами от машины, зарплатной картой и телефоном выскользнула из рук и улетела в прихожую. Я попыталась приподняться и встать на четвереньки, как боль в колене прострелила до самых мозгов. В следующий момент мой муженёк проворно выполз из под стола, навалился мне на плечи и прижал к полу.
— Сейчас я покажу тебе, кто в доме хозяин, паскуда гулящая — он рывком перевернул меня на спину и дохнул в лицо густым перегаром — развода она захотела.
— Не смей меня трогать, ублюдок. Ненавижу! — и плюнула ему в его пьяную рожу.
— Ах так, ну ладно, ненавидишь, да? А сейчас полюбишь — и с этими словами он наотмашь заехал мне по щеке.
Я вскрикнула от боли и из глаз посыпались искры, а он тем временем одним движением разорвал на мне дорогой топ.
— Пусти — я выставила вперёд руки, и отчаянно пыталась его отпихнуть. Силы были неравны. Он постепенно захватил мои запястья в одну руку, а второй рывком стянул с меня юбку вместе с трусами.
— Я буду кричать. Пусти по хорошему.
— Кричи, сколько тебе влезет. Здесь тебе никто не поможет. Я у себя дома, и ты моя законная жена. Тебе давно надо было мозги вправить.
Я сопротивлялась изо всех сил, но он влепил мне ещё одну пощёчину. От обжигающей боли я обмякла и оказалась перед ним беззащитна. В следующее мгновение его горячий и торчащий колом фаллос настойчиво входил мне во влагалище. Одна рука крепко сдавила мне горло, а второй он направлял в меня свой мощный член.
— Вот так, сейчас паинькой станешь. И отсосёшь, и в попку дашь. И ещё просить будешь. И спасибо говорить мне будешь. Шалава.
Я дёрнулась ещё раз в безнадёжной попытке освободиться, и сквозь сжатое клещами горло умудрилась пролепетать:
— Не надо.
Но член его уверенно раздвигал лепестки моей промежности, и плотно скользил вдоль клитора. Меня вдруг обуяла и парализовала животная плотская страсть. Низ живота вспыхнул блаженством, я нежно застонала, подаваясь навстречу. Пьяный муженёк тяжело дышал, обдавая меня новыми волнами дешёвой сивухи, но я уже не обращала внимания на алкогольные пары. Я пальцами ласкала ему шею, прижимая его голову к себе ладонью. Он грубо и глубоко меня трахал, а я выгибалась и стонала. Так дерзко, цинично, и похабно меня никто ещё не брал, и от своего благоверного я ожидала этого меньше всего. Признаться стыдно, но страсть толчками вдруг во мне вскипела, и мощными вспышками пробегала по телу, блаженством растворяясь в голове.была, и не шаталась по хорям, где не попадя. — Да где я шлялась, ты, животное. Я вкалываю за двоих, а ты бездельничаешь и сплетни собираешь. Ненавижу тебя. Будь ты проклят.
— Ничего, стерпится-слюбится.
— Да ты, скотина, изнасиловал меня.
— У-у-у, как трагично, я преступник, я насильник — его голос перешёл на шёпот — я-я-я чикатило-о-о. Где прокурор? Присяжные? — кривлялся он сидя за столом и ковыряя пальцами в шпротах — да будет тебе известно, дура, что я всего лишь исполнил свой супружеский долг. И впредь я буду делать это регулярно.
Я сидела на полу и хныкала, а негодяй даже не помог мне встать. А сейчас восседал за столом и изображал из себя клоуна. Колено ныло всё сильнее и начало напухать, а я пыталась его массировать. Колготки были порваны в нескольких местах. Резинка на мокрых трусах лопнула. Мне было стыдно и больно. А глава семьи удобно устроился за столом и не спеша допивал. Он любовался своей работой, глядя на мою беспомощность, и судя по его виду, это доставляло ему удовольствие. Подонок и садист. Я кое-как поднялась, и ковыляя, села на диван. Наконец он дожрал своё пойло. Какое-то время он сидел и сверлил меня глазами. Потом молча встал, и слегка покачиваясь, пошёл в прихожую. Когда он снова появился в комнате, в его руках была моя сумочка, и он в ней по-хозяйски шарил. Затем, потеряв терпение, он вывернул всё содержимое на стол, и схватил мой кошелёк.
— Не смей брать деньги — сказала я — там за коммуналку и на бензин осталось.
— Да что ты! Вот не знал. Это твои проблемы, а мне надо выпить и закусить. А тебе пешком полезно походить. Бензин ей понадобился.
— Не трогай деньги, урод.
Но он выпотрошил весь кошелёк вместе с мелочью и распихал все деньги по карманам. Потом ушёл, громко хлопнув дверью. Уже на выходе он нагло произнёс:
— Чё расселась, дура. Иди постель стели нам на двоих. Я скоро вернусь, а ты должна быть готова к моему приходу и подмыта.
Я встала и похромала в ванную. Взглянув на себя в зеркало, я не удержалась и разрыдалась с новой силой. Скотина мне подвесил синяк под глазом, и дорогой топик на мне представлял из себя жалкое зрелище. Низ живота теперь и вправду болел, и растёртое влагалище пекло неимоверно. Нет, ни минуты здесь больше не останусь. Я собрала со стола рассыпанные вещи обратно в сумочку и накинула плащ. А куда я пойду? Да хоть на кудыкину гору. Но здесь, в его квартире, ноги моей не будет. Сняв с пальца обручальное кольцо, я положила его на стол и вышла из квартиры на лестничную клетку. Пусть пропивает. После всего что произошло, больше никаких отношений. Пусть идёт к своим Наташам, Надям, Людам. Пьёт с ними на брудершафт и трахает во все дырки. Он и раньше высказывал в мой адрес мысли о жёстком насилии, но сегодня он перешёл последнюю черту. Надо идти. Скоро ублюдок заявится, и если будет ещё в состоянии, то снова начнёт домогаться. От этой мысли меня передёрнуло, и я решительно нажала на кнопку вызова лифта. Я вышла из подъезда и оказалась на улице. Было безлюдно и тихо, лишь тусклый свет фонаря на козырьке подъезда выхватывал из темноты серый полукруг асфальта. Прикрывая плащом порванную одежду, я направилась по улице в сторону гаражного кооператива, где в одном из боксов стояла моя машина. Идти надо было шесть кварталов, и я ковыляла по плохо освещённой пустынной улице, припадая на больное колено. Сняв обувь на шпильках, я шла босиком в одних колготках, держа туфли в руке за ремешки. О господи, далеко-то как. Я собиралась попасть в гараж, и уже на машине