Моя мать ведьма-футанари... опять. Часть третья. Треть первая - читать порно рассказ онлайн бесплатно

Я лежал на кушетке под ослепительно белой простыней и таращился на медсестру, склонившуюся надо мной. Озорные голубые глаза, короткие каштановые волосы, выбивающиеся из-под головного убора, и нижняя половина лица, закрытая маской, не давали возможности определить пол. Глаза невольно поползли дальше, скользнули по закрытой высоким воротником шее и упёрлись в плоскую грудь. Но однозначного ответа сформировать я не успел — медсестра выпрямилась и стала снимать показания с какого-то аппарата, стоявшего рядом с кушеткой. От аппарата тянулись провода к тонким металлическим обручам на моих запястьях и голове.
— Показатели в норме. Видимо ты просто переутомился. Мы сейчас же тебя выпишем. Только вытащим пробку, — медсестра сорвала с меня покрывало и я понял, почему секс во сне был таким дискомфортным. Прямо под пупком на животе виднелся небольшой бугорок, а попка казалась как никогда заполненной. Чтобы выпячиваться там, пробка должна была быть не меньше 25 сантиметров в длину и я даже не мог себе представить, какой ширины, — А ты оказался довольно гибким для новичка. Не дёргайся и больно не будет, — с этими словами она потащила пробку на себя. И было больно, пока моя дырочка, смирившись с поражением, не пропустила широкую часть пробки. Остальной путь хорошо смазанная пробка проделала за несколько секунд, оставив мне только пустоту, холод, трясущиеся ноги и тошноту, — Одевайся и сможешь пойти отдохнуть на нормальную кровать. Твой друг о тебе позаботится. Госпожа уже определила вас в одну комнату.
— Друг? — я огляделся. Табуретка рядом с кушеткой пустовала, всё пространство до перегородок — тоже.
— Это я! — с большим драматизмом из-за угла выглянул Линг, всё с тем же медовым голосом и дружелюбной улыбкой. Я внутренне содрогнулся: если меня поселили с ним, то теперь исключение отсюда перестало быть делом первостепенной важности и стало жизненной необходимостью.
— Можешь забирать своего товарища. Проводи его до комнаты и можешь идти на занятия. Хотя, впрочем ты и сам всё прекрасно знаешь, — бодро проговорила медсестра.
— Конечно! Не вставай, я тебе помогу.
Линг дал мне одеться и помог встать, перекинув мою руку через шею. Одной рукой он крепко взял меня за талию, а другой рукой крепко взялся за мою руку. Теперь, по сути он меня нёс. Я внезапно осознал, что Линг очень силён для своей комплекции. Мы вышли из медпункта и столкулись с нашим курсом, выходящем из соседней двери. Я заметил несколько любопытных взглядов в нашу сторону, но Домзор, в своей жесткой манере, одёрнул всех. Линг болтал без умолку, обо всякой ерунде, пока однокурсники шли мимо, но как только последний из них скрылся за дверью, он тут же замолчал. Домзор, оставшийся в коридоре, подозрительно глянул на нас и юркнул в медпункт. Линг презрительно ухмыльнулся. Дальше мы в полном молчании прошли по коридору мимо стэнда с информацией. За ним шли такие же двери, только гораздо ближе друг к другу. Мы остановились перед дверью с цифрой 7. Достав из кармана плаща связку ключей, Линг открыл дверь и дал мне войти.
— У тебя будет полчаса, новичок. Готовься, нам надо будет с тобой серьёзно поговорить, — с этими словами он захлопнул дверь и запер её.
Я осмотрелся. Две кровати. Справа от входа всё по-обычному: кровать в углу, рядом тумбочка, в соседнем углу письменный стол с табуреткой. На столе стояла аккуратная чёрная коробочка. Между столом и кроватью в стене была дверь-купе. Справа от двери композиция была совсем другой: тумбочка и кровать шли по очереди вдоль стены. Над кроватью была приделана полочка, как раз под периметр кровати. По краям к ней крепился шёлковый балдахин. В изголовье кровати, как раз под единственным окном стоял письменный стол чёрного цвета со множеством шкафчиков. Очевидных вещей мне объяснять не стоило — я понял какая часть комнаты принадлежит мне. Чтобы проверить свою догадку, я заглянул за дверь. Так и есть: там стояло два унитаза без бачков, но с хитроумно вывернутыми биде с закруглёнными насадками для очевидных целей, раковина с зеркалом и полочкой для личных вещей. «Твоё место возле параши» — усмехнулся я про себя. С другой стороны, планировка комнаты не позволяла нам обоим разместиться вдалеке от этих дверей. «Сведу его с ума, занимая раковину пораньше» — решил я. Тошнота, вызванная бессовестным терзанием моих внутренностей прошла и сосание под ложечкой напомнило мне, что я сегодня не ел. Пользоваться дверями без особой нужды, как я уже понял, было категорически запрещено, да и Линг, уходя, запер дверь. Я ещё раз осмотрел комнату и взгляд мой остановился на чёрной коробке на моём письменном столе. Сверху что-то было написано. «Для новенького из седьмой комнаты» — значилось на ней. Коробка была бумажной и открывалась наподобие коробки для пиццы. В ней оказалась картонная посуда: миска серой полужидкой каши и стакан белой жидкости. Ожидая всякого от этого места, я вимательно понюхал еду, но нет — это были обычная овсянка и молоко. Я с удовольствием поел нормальную еду — впервые за несколько дней! — и прилёг на кровать, снова провалившись в сон.
Снилось мне как меня забирали. В тот день мы, позавтракав, сидели в молчании. На ум не приходило ни одной темы для разговора и мне вдруг подумалось — может оно и клучшему? Может это своеобразный знак свыше, что пора оторваться от маминой юбки? Мне 18, моя подработка вполне может обеспечить мне вполне безбедное проживание в общежитии, но при этом я ни разу даже не задумался о переезде. Я привык думать о себе, как о мужчне, главе семьи и даже не задумывался о том, что маме нужен супруг, а не только помошник. Но даже не это было главным, наверное. Главным было то, что мне такое положение вещей было удобно...
В дверь аккуратно постучали. Мы с мамой одновременно встали и прошли к дверям. Решив встретить свою судьбу гордо, я ускорил шаг и пришёл к дверям первым. взявшись за щеколду, я вдруг заметил что она ужасно горячая. Не подав виду я быстро отодвинул щеколду и открыл дверь. За дверью была фигура в свободном тёмном плаще, вроде тех, что носили назгулы из знаменитой трилогии.
— Лилит Розетта Модестецо? — спросила фигура хриплым женским голосом, глядя на мою мать. На меня она внимания не обращала, несмотря на то, что ей пришлось немного подвинуться, чтобы моя голова не мешала ей видеть мою мать. Я наклонил голову немного вправо, снова закрыв ей обзор и тогда она глянула на меня недолго, но очень выразительно. Под капюшоном можно было различить только подбородок — остальное закрывала тьма. И вся эта тьма очень выразительно на меня посмотрела. Я ощутил с десяток колючих, холодных, страшных взглядов. Моё тело тут же невольно отошло с прохода и вытянулось по стойке смирно у стены. Сейчас, вспоминая всё это, я вдруг понял, что та женщина была отмечена соколом. Она не была полуженщиной-полусоколом и не соколом в образе женщины, а была отмечена этим словом, как печатью.
— Да, я Лилит Розетта Модесто, — твёрдо сказала мама. Я глянул на неё: вся белая, с испариной на лбу, она выглядела очень решительно.
— Мы войдём?
— Да, заходите все, — мама внимательно смотрела, как фигура переступила порог, а за ней вплыли ещё две таких же фигуры. Разница между ними была тоько в том, что передняя фигура шла. Я видел, как её коленки выпирают сквозь плащ, как колыхался подол при движении. Заднии фигуры просто перемещались.
Мама направилась на кухню, за ней отправилась и женина-сокол. Я тоже пошёл за ними, но она не оборачиваясь бросила: «Место» — и фигуры встали по обе стороны от меня, а сам я застыл в ужасе. Спустя минут пять после этого я вдруг понял, что «место» — это команда фигурам а не мне, и ужас, сковавший меня не был сверхъестественным. Это был обычный испуг. Я осторожно глянул на бесстрастные фигуры, стоявшие по обе стороны от меня. На первый взгляд это были пустые плащи. и меня неудержимо потянуло их пощупать. Грубая шерстяная ткань легко качнулась, стоило мне только прикоснуться к рукаву. Потянув рукав на себя, я вдруг обнаружил, что он пуст. Я сжал рукав в паре мест, а потом похлопал по груди одной фигуры, а потом по другой. абсолютно пустые плащи. Немного помедлив я аккуратно приблизил свою руку к наполненному тьмой капюшону и, помахав для верности, медленно окунул свою ладонь во тьму. Не встречая сопротивления, моя ладонь коснулась задней стенки капюшона, потом обследовала всё пространство внутри него. Ничего! Ни жертвенных кинжалов, ни магических покалываний. ни «осъязаъемой пугъающей тъемнотъы». Возможно и вся эта школа одно сплошное ничего, только как её прощупать... — Новенький, — вдруг позвал меня капюшон справа.
— Хорош спать, — раздалось слева. Необъяснимая сила вдруг хорошенько меня тряхнула. Я попытался сопротивляться и вдруг обнаружил, что у меня закрыты глаза. Я тут же поспешил открыть глаза и в них ударил яркий закатный луч. Сон ушёл, унося с собой и воспоминания. Я был в комнате, что нам с Лингом выделили под проживание. Линг был здесь же — сидел на моём столе, — Проснулся? Я уже заметил, что ты знаешь, какой я на самом деле. Отлично, это сэкономит нам кучу времени тайных издёвок и ацетона в туши. Суть такова: в этой комнате я главный. Она моя уже не первый год. За пределами этой комнаты мы делаем вид, что мы друзья, а здесь ты молчишь и выполняешь мои просьбы, хорошо? Вот, я даже попрошу тебя: «Пожалуйста». Это очень важно. Понял? — его голос был сиплым и усталым.
— Нет, не понял. Ты говоришь как идиот: не то приказываешь мне, не то просишь о чём-то. Определись, — сказал я и сел на кровати. Линг отрешённо уставился в пол, болтая ногами. Потом резко встал, подошёл к кровати и навис надо мной, поставив ногу на кровать.
— Не выпендривайся, гадёныш. Последний раз прошу: молчи и не высовывайся. Сейчас это просьба, поверь. А иначе твоя жизнь превратится в ад. Уж чему научила меня эта школа, так это коварству.
Я задумался. Иметь во врагах соседа, отлично знающего местную кухню — непростительно опасно и глупо. Но соглашаться на выраженное в таком тоне приглашение было крайне против моих правил.
— А что это за вещи, что я должен буду для тебя делать?
— Всякие мелочи. принеси,