Сандра (из цикла «Имена») - читать порно рассказ онлайн бесплатно

Люблю наблюдать за людьми — наивные и безрассудные. Сколько наблюдаю, столько диву даюсь. Вот этого взять: рыбки ему захотелось... Лодочка утлая, снасти смешные, сам худосочный, а туда же, на промысел вышел... старину Усатого зацепил, вытащить надеется. Скоро час как тягаются. Я смотрю. Какое-никакое развлечение.
Усатый — древний сомище пудов на двадцать, не меньше, и длиной поболе трёх косых саженей. Днём дрыхнет в яме, а тут до заката вылез — голодный видимо. Конечно, такую утробу набить и ночи не хватит. А рыбак-то... Подплыву ближе, разглядеть знакомый ли, здешних всех почитай знаю. Да, видела. С мамкой ходил. Она бельё полоскать, а он в кусты и купаться. Плескался, пока мать за хворостину не возьмётся. Бойкий такой мальчишка, смешливый... подрос, вытянулся.
Ну, кто кого? Долго они ещё? Солнце из-за тучки выглянуло, сквозь воду печёт. Надо бы глубже уйти или в тень... Жаль, не досмотрю. Ух ты! Что это парень глаза таращит? Застыл весь. Неужто меня разглядел? Невозможно. А всё же смотрит прямо в глаза... О-хо-хо, вот, дура! Развиднелось, а я тёмным пятном маячу... Снасть брось, дурачок, сейчас Усатый кэ-эк дёрнет!
И старый сом, утомлённый и рассвирепевший от затянувшейся борьбы, дёрнул. Парень не успел осознать, как шагнул в воду через борт лодки и мгновенно провалился в пучину. Хоть бы леса намотанная за локоть слетела, ан нет, на совесть плетёнка их конского волоса скатана, не порвалась и не соскочила, ещё больше запутала несчастного. Рванулся он вверх к свету, да куда там. Усатый дома, в своей стихии, к яме добычу потащил. Дёргается человек беспорядочно, сгоревший воздух пузырями изо рта выходит, глаза выкатились из орбит, внутри всё пылает. Сейчас заглотит, впустит в себя водицу... Всё, обмяк. Лодка ещё покачивается на лёгких волнах. Тишина вокруг, лишь жужжание стрекоз да лягушечье кваканье изредка раздаётся. Будто и не было ничего.
Спешу за ними, Усатый недоволен моим присутствием, ну да мне плевать. Остановила рыбину, а то уже и пасть раззявил — жадная скотина. Заглотить враз не сможет — великоват для него трофей, но обезобразит. Рассматриваю утопленника вблизи. Красивый, если бы не глаза... Там наверху голубым сияли, светились в солнечных лучах, а здесь мутные, серые, пеленой подёрнутые и зрачки громадные, чёрные от ужаса. Подводное течение шевелит разметавшиеся соломенные волосы, а посиневшие губы двигаются вверх-вниз, точно утопленник сказать или попросить о чём хочет. Сколько ему? Зим семнадцать или восемнадцать. Взрослый, должно получиться с ним. Ну, что ж, свезло тебе, малец, что я рядом оказалась, не окончится на этом твоё бытие. Правда, благодарности от тебя тоже не дождаться.
Очнулся Ванька на сырой траве голым, кругом кусты и деревья чёрные, над головой звёздное небо и желтоватая Селена с ухмылкой поглядывает. Вскочил, ощупал себя — цел! Как же он выпутался и не помнит ничего? Где одежда? Где лодка? Куда его занесло?! Побежал в одну сторону сквозь кусты — вода, ломанулся в другую — вода, пошёл торопливо по берегу — тусклые отблески на водяной глади. Островок крохотный. Неподалёку ещё один темнеет, а вон и подальше есть, и ещё... Сонина Пойма — вот он где. Присвистнул Ванька и присел на поваленный ствол дерева, призадумался. Далече оказался, рыбалил в Глухой заводи, от неё, пожалуй, версты три-четыре будет. Сам вплавь никак не мог, выходит рыбина проклятая сюда затащила. Вспомнилось ему, как в воду упал, как боролся отчаянно, как в плетёнке запутался, как горело в груди, а потом... ничего. Пусто. Как выбрался из передряги — никакого намёка. Лишь глаза чьи-то мерещатся...
Жутко ему сделалось, вздрогнул и обнял себя руками за плечи. Приготовился по привычке унять дрожь и подивился. Озноба не было. Больше того, воздух казался знойным и удушливым, как в кузне. Провёл ладонью по руке — горсть влаги собрал. Хоть и лето, но ночи прохладные, а его парит точно в горячечном бреду. Ещё посидел, подождал — должно же хоть чуть отпустить. Нет, хуже стало. Лёгкий ветерок вместо прохлады ожог спину суховеем. В панике Иван заметался, показалось ему, что весь огнём он объят и от движений становилось всё жарче и жарче, пот ручьями стекает по телу. Где же спасение?

Вода... Она кругом и манит, обещая убежище от нестерпимого пекла. Боясь передумать — слишком свежо в памяти падение с лодки — Иван бросился в озеро. Оказалось не глубоко в этом месте — по грудь. Блаженство окутало всё тело, сбивая жар. Каждая пора жадно впитывала и насыщалась влагой, члены расслабились, колени подогнулись, но он не осел ко дну, а повис в невероятной неге и покое. Так хорошо ему ещё никогда не было. Не ощущалось ни тепла, ни холода, не чувствовалось сопротивление среды окружавшей его, только голове и плечам по-прежнему горячо. Иван подумал, что не плохо бы уйти под воду совсем, хоть ненадолго, чтобы смыть струящийся пот с лица, и не успел удивиться, как оказался сидящим на дне. Встрепенулся было, но сразу успокоился, будто подсказал кто-то, что опасности нет. «Всего лишь минутку посижу так, с закрытыми глазами... — решил он. — Здесь до поверхности вершок, в любое мгновенье воздуха вдохнуть можно». Не хотелось шевелиться. Дремота подкралась, настолько необычно и приятно было охватившее состояние. С закрытыми глазами он видел, что творится вокруг. Видел ясно, как погожим днём: проплыла стайка окуньков, неторопливо бороздит хвостом по илистому дну рак, а за спиной застыла изумлённая щука, на поверхности под плакучей ивой вяло перебирают лапками пара селезней... И он слышит это! Как такое возможно?! Уж не уснул ли он?!
Иван заставил себя открыть глаза и поднять над водой голову. Ожидал что, засидевшись, станет жадно хватать ртом воздух, но ничего подобного не произошло. Чрезвычайная необходимость глубоко вздохнуть не одолевала. Зато наружная духота живо напомнила о себе. На берег вылезать не хотелось. «А что меня здесь держит? — пришло неожиданно на ум. — Ни лодки, ни одежды. Зачем торчать на этом островке? Попробовать доплыть до другого клочка суши, потом до следующего, а там и до настоящего берега недалеко». Ночь и вода больше не страшили его, неизвестно откуда появилась уверенность, что сможет это сделать, хотя никогда не считался хорошим пловцом.
Иван загребал короткими саженками в сторону ближайшей темнеющей массы, чьи контуры серебрил лунный свет и изумлялся сколь споро у него выходит. Оглянулся — не заметил, как одолел полпути, а казалось, только с места стронулся. И никакой усталости. Ни капли. «А, если поднажать? — весело подумалось ему». Сказано — сделано. Горячий ветер туго ударил в лицо, заставляя слезиться глаза, а вода вокруг вскипела пенными бурунами. Не утерпев, юноша нырнул, вытянув вперёд руки и понял, что его по-прежнему влечёт вперёд с устрашающей скоростью. Охватило пьянящее чувство вседозволенности и могущества. «А ещё быстрее!»
Наверное, так парят птицы в небесной синеве, как летел Иван, замирая от восторга. Никакого сопротивления, никаких усилий, никакого страха, никаких мыслей — одно желание: вперёд! И несло с неудержимой силой. «А, если вбок?!» Тело само послушно изогнулось и заскользило в нужном направлении. «Теперь, в другую сторону! — ликуя, скомандовал юноша. — И глубже!» Заложив изящный пируэт, он понёсся вниз со скоростью атакующей щуки и резко осадил у самого дна, покрытого колышущимися водорослями. Вспомнил, что давно не был на воздухе. Не запаниковал, но тревожно прислушался к себе: нет, никакого жжения не ощущалось. «Всё-таки надо вынырнуть...»
Летняя заря занимается рано и верхушки деревьев уже зарозовели в лучах нарождающегося солнца, когда из тёмной глубины выскочило на свет поджарое тело. Юноша взлетел над водой на добрую сажень и, хохоча от пьянящего восторга, плюхнулся обратно. Снова выпрыгнул и упал, поднимая тучи брызг, потом какими-то стремительными бросками в разные стороны вспенил и взбаламутил весь затон, в котором оказался, после чего с улыбкой до ушей огляделся. Из тенистой заводи, подвергшейся шумному вторжению поспешно удирала рыбья мелюзга и водные обитатели покрупнее. Довольный произведённым эффектом парень рассмеялся. Из-за деревьев на берегу эхом донёсся ответный смех. Иван прислушался.
— Эй, кто там?
— А кого тебе надобно? — ответил из непроглядной тьмы озорной голосок.
— Дык, всё едино, покажись только... — ещё улыбаясь, но посерьёзнев, попросил парень. — Заплутал я, лодку потерял на рыбалке, домой бы дорогу узнать...
Вот так всегда. Стараешься — стараешься, а ему домой к мамочке... Может, надо было его Усатому оставить? О чём это я?! Теперь не повернёшь, дело сделано, стрелки часов пущены. Хороший он, весёлый, резвый, игривый, молодой одним словом — такие злыми не бывают. А вот я стара и лето это последнее. Конечно, можно подождать ещё, другого присмотреть, только разницы в этом никакой, днём позже — днём раньше. Глянулся он мне, а это тоже вещь не последняя. Любовь у нас, мавок, один раз бывает, первый и последний. Отнерестилась и конец. Однако некогда горе горевать, этого молодца ещё соблазнить надобно. Облик принять подходящий, тянуть нельзя, пока человеческое в нём живо, пока думает, что сердце бьётся, что кровь по жилам течёт, иначе не выйдет ничего. Раскиснет, расползётся, растворится... даже думать об этом не хочется.
— Сама затерялась, спутника ищу, который поможет беде.
— Покажись, девица, выходи на берег, вместе придумаем что-нибудь, — Иван уже распознал, что голос молодой девушке принадлежит, но сам выйти на берег не спешил, стесняясь наготы. Вдруг у неё какие-никакие тряпки найдутся, чтобы срам прикрыть...
Из-за кустов на мгновенье показалось личико. Приятное и румяное, только Ванька приуныл слегка — напомнило оно Дуняшу, девку справную и ладную, но излишне крепкую и даже крупную, коих он побаивался.
Не то. По глазам его вижу, что не то. Испробуем другое...
— И со мной оказия случилась — не одетая я, — игриво отозвалась девушка из-за другого куста и опять ненадолго выглянула из густой листвы.
Или тени шалят, или разглядел прежде худо, только на сей раз лик говорившей всколыхнул чувства юноши. Девушка показалась краше всех, кого