Чай из утренней росы. Часть 19 - читать порно рассказ онлайн бесплатно

Из прихожей громко раздались фанфары и барабанная дробь - Наталья вовремя включила аудиозапись.
- И вот он! - торжественно подхватил я. - Санкт-Петербург, "Белый зал дома Бажанова" , улица Марата, 72! Презентация выставки скандального Миши Саенко! Чёрт возьми, и что мы видим на фото?! Знакомые радостные лица, которые сейчас торчат как кочаны капусты из этих паскудных кадушек, плачут и гниют на моих глазах! Где справедливость?! Где чувство такта у того дурака который так бессовестно проник в святую ложь этих двух "несчастных" и набрался хамства самолично приехать и тайно запечатлеть это историческое событие?! Кстати Оленька, осмелюсь спросить, а что у тебя с географией?! Да-да, с обычной географией, которую ты учила в школе?! Как же можно перепутать Астрахань с Петербургом?! И где же всё-таки проходили твои "спортивные сборы"?! В принципе неважно, знаешь, у моего друга был сосед, который называл гитару пылесосом и ничего, ничего, ничего!
Наглядевшись на фотографии глазами полными слёз, она затряслась и опустила лицо.
Отец мычал то в сторону Ольги, то в мою и дёргался как сумасшедший.
- Что-что? - и я опять прислушался к нему. - Тебе мало доказательств?! Пожалуйста! - я вернулся к столу и взял новую пачку фотографий, а затем аккуратно разложил перед ними. - Финский залив, дача Миши Саенко, русская баня! Узнаёте?! По счастливой случайности некий папарацци за немалую сумму согласился мне помочь в моей нелёгкой судьбе! Здорово, не правда ли?! Какая отменная клубничка, пальчики оближешь, секс в русской бане!
Отец вдруг перестал дёргаться и мычать, Ольга - плакать и стонать, они были в шоке, жестокая правда колола глаза.
Я вздохнул и тихо сказал:
- Всё, я устал от вас, вы мне надоели. Через несколько минут я уеду отсюда к чёртовой бабушке, но прежде хочу услышать пару слов от каждого. Кто первый?
Они оба смотрели в пол, отец глухо кашлял.
Я принял решение сам и медленно подошёл к Ольге, зацепил пальцами край пластыря и сильно его рванул, освободив ей рот.
Она громко вскрикнула от нестерпимой боли и стала жадно глотать воздух.
Я вернулся к журнальному столу, упал в кресло и с вопросом на лице уставился на неё.
Какое-то время Ольга смотрела на меня мокрыми глазами, потом тяжело проглотила ком в горле и сдавленным голосом проговорила:
- Костик, я сначала очень... очень попрошу тебя... умоляю... развяжи мне руки и ноги... Они совсем онемели, это опасно для меня, Костик... мне же выступать... у меня ноги в крови от этого ужасного гороха... помоги...

Отец резко оторвал взгляд от пола, перестав кашлять, и в ожидании посмотрел на меня.
Я отрицательно помотал головой:
- Увы, я не в силах сделать это, потому что на горох тебя посадила китайская охрана, а по закону освободить тебя должна она же. Однако китайская охрана ушла далеко, у них там своих дел во Дворце хватает.
Ольгина щека затряслась, и она просипела буквально на одних связках воспалённого горла:
- Не глупи, Костик: ты сам завёл серьёзную тему, а шутишь как... как ребёнок: Мне действительно плохо ногам... пожалуйста, развяжи, иначе я не смогу ничего сказать...
- Если не сможешь ты - скажут другие, - безжалостно оборвал я.
Я вскочил с кресла, подлетел к отцу и так же с силой сорвал пластырь с его рта. Он заревел от боли, потому что на губах были усы, и при этом успел плюнуть мне в лицо.
- Садист!!! - прокричал отец. - Садюга!!! Развяжи Ольгу, а я для твоей писательской потехи посижу здесь, сколько захочешь, только её развяжи!!! Ты же загубишь ей ноги!!!
Его плевок противно завис на моём глазу, а меня моментально охватил нервный смех:
- Ого-о! Он ещё плюётся! Вы только посмотрите! Какое хамство виновного человека! - я достал из кармана платок и вытерся. - Это я должен плевать тебе в харю, папочка! Только этого не будет, я лучше дам тебе вволю напиться шампанского!
Я цапнул со стола бутылку, сильно взболтал два раза и пустил шипящую струю прямо ему в рот.
Он фыркал, ловил воздух губами, словно рыба, и бешено мотал головой из стороны в сторону, пряча лицо.
- Пей, подлец! Пей! - я был неумолим. - Ухажёр чёртов! Ты же - подлец! Отец-подлец! Отец-подлец! - с великим наслажденьем рифмовал я.
- Прекрати-и-и-и!!! - резанул Ольгин голос, да так отчаянно, что моя рука с бутылкой разом опустилась. - Прекрати-и-и-и!!! - она, должно быть, собрала последние силы. - Я тебе всё расскажу!!!
- А мне "всё" не надо, мне тут ни хватало твою сучью ересь часами выслушивать! Мне надо два слова: как ты докатилась до таких успехов в спорте?!
И тут вклинился отец, тяжело сопя:
- Душа моя... не вздумай этому садисту... молчи: я ему сам... сам такие два слова скажу:
- Не понял, - я удивлённо поглядел на Ольгу, - мне что, продолжить поливать это дохлое растение или оно на время завянет и даст тебе сказать?!
- Завянет!!! - взмолилась Ольга и повернулась к отцу. - Завянь, прошу тебя!!!
- Садист: - пробубнил отец и "завял" , замолчал.

- Я заигралась, Костик... Боже, я никогда не думала, что так далеко зайду... Одним словом Юрию Семёнычу для его официальных поездок и презентаций нужна была красивая высокая и стройная девушка... Костик, извини, что я так о себе говорю...
- А как ещё тебе о себе говорить?! - гаркнул я. - Ты что - чудище косоглазое, страшила косоротая?! Что ты здесь мнёшься передо мной?!
- Нет-нет... не мнусь... не кричи, а то мне трудно...
- А мне легко от твоих похождений?! А ну-ка, короче и быстрей!
- Да-да... И вот... для его серьёзных встреч с начальством и бизнесменами нужна была такая... как я... У них там условие: являться на деловые встречи со своими дамами... Юрий Семёныч мне однажды и говорит: "Выручай, у меня очень важное мероприятие, а без дамы своего сердца там не могу показаться, закон у них такой". Только, говорит, Костик ничего не должен знать, он не поймёт, начнёт ревновать, а у меня пустячное дело - пару раз прокатишься со мной, прикинешься моей женщиной, и всё: Я думала, что пару раз съезжу, помогу человеку, сделаю вид, что я его женщина, а получилось... миллион с лишним раз, господи... Я запуталась в этих бесконечных фуршетах, дорогущих столах, элитных знакомствах... И всё тайком от тебя, всё тайком от тебя... я вся истерзалась: - и она заплакала.
- Ишь ты, - покачал я головой, - так запуталась и так истерзалась, что прямым ходом угодила в постель к моему отцу! А переспав с ним, всё сразу распутала и мигом поняла, что терзания были напрасны, что бывают оказывается постели послаще Костикова дивана! Не так ли, отец?! - и я повернулся к нему.
Он мрачным басом объяснил, с ненавистью глядя на меня:
- Во-первых, она тебе не жена, чтобы прилипать только к твоему дивану, и ваша бумага из ЗАГСА ещё совершенно не говорит о том, что вы "официальные" супруги. А во-вторых: я тебе не отец:
- А я тебя только за одни эти слова уже вряд ли смогу назвать отцом!
- Ты не понял: я тебе по жизни не отец:
Ольга ахнула:
- Зачем ты, Юрий Семёныч? . . Не надо:
- Молчи, дура, - одёрнул он, - ты свою правду сейчас рассказала. Разве так можно, Ольга? Ты же совсем недавно мне говорила: "любимый" , "люблю". А в рассказе твоём получился не "любимый" , а насильник, который повязал юную душу скользкой авантюрой.
- Интересно, - протянул я, - интересно... пожалуй, я на минуту ещё задержусь...
- Задержись-задержись.
- Задержусь, Юрий Семёныч:
- Вот именно - Юрий Семёныч или, в крайнем случае - Юра, только не отец. Твой отец погиб в 1987 году, он был испытателем машин, Тогда новые модели ЗИЛОВ выпускали, а он гонял их как сумасшедший по сложнейшим трассам, и где-то под Тулой долбанулся и загорелся: ни машины, ни его:

Героический человек был, смелый. Тебе тогда было года три или четыре. Вот так дело и пошло, что довольно быстро твоя мама утёрла слёзы, потому что жизнь молодой красивой женщины с маленьким ребёнком должна обязательно продолжаться. И однажды в Третьяковке мы с ней и познакомились: около картины Пукирева "Неравный брак"...
Меня будто обдало ледяным душем, и моё сердце учащённо забилось.
- Так и получилось, что все втроём - я, твоя мама и ты - стали жить да поживать в этой квартире. Мы с твоей мамой оженились, она меня прописала: я не москвич тогда был: а вот усыновить тебя не дала. У Костика, сказала, есть геройский отец и пусть он останется одним единственным, хотя Костик и не должен знать о его гибели, "не надо травмировать ребёнка" , а ты, Юрий Семёныч, будь ему просто добрым и ласковым дядей. А наш Костик, постоянно видя Юрия Семёныча, возьми и назови его папой. Так и пошло: папа, а потом отец. А уж после болезни и смерти твоей мамы слово "отец" приклеилось ко мне намертво. Вот так. Хочешь вещдоки?
- Естественно... - монотонно ответил я словно пришибленный.
- Пожалуйста, они есть у меня. Но прежде - одно совпадение, которое бывает очень редко, но метко. Мы даже с твоей мамой хотели письмо написать товарищу Капице в его программу "Очевидное невероятное" - один человек погиб и появился второй точно такой же: твой отец - Ларионов Юрий Семёныч. Видал, как чёртова жизнь крутит? Я ещё помню, когда в детстве болел свинкой, мой лечащий врач был тоже Юрий Семёныч только не Ларионовым, правда:
- Мне эмоции не нужны! Доказательства! - я будто очнулся.
- Прошу. Правая секция с номерами моих скульптурных коллекций, дверца тридцать пятая, - и он кивнул на маленький шкаф, - откроешь, вытянешь узкий ящик, в глубине ящика лежат документы.
- Почему раньше не показывал?!
- Чтил слова твоей покойной мамы: "Костик не должен знать о его гибели, не надо травмировать ребёнка, а ты, Юрий Семёныч, будь ему добрым дядей!".
Я ничего не ответил и направился к шкафу, где была дверца под номером тридцать пять, открыл её, выдвинул узкий ящик с разноцветными мелками и достал документы, завёрнутые в лёгкий прозрачный целлофан. Я поспешно раскрутил его, взял первую верхнюю бумагу, развернул и прочитал про себя:

МОСКОВСКИЙ АВТОЗАВОД ИМЕНИ И. А. ЛИХАЧЁВА
МОСКОВСКИЙ СОБЕС "АЛЕКСЕЕВСКИЙ"

Ларионовой Надежде Александровне

УВЕДОМЛЕНИЕ О СМЕРТИ

Уважаемая Надежда Александровна!