Когда мне исполнилось n-надцать лет, появилась долгожданная грудь, примерно 2-ого размера. В классе стали присматриваться к ней, а потом появилась эта дурацкая привычка ее трогать.
На переменах вокруг меня стала собираться толпа одноклассников. Часто это происходило по несколько раз в неделю.
Вначале мне нравилось это внимание, я даже чувствовала гордость.
Нравилось до тех пор, пока не перешли черту, и не стали залезать под футболку. А когда трогали за соски, мне становилось уже очень неловко.
Моя репутация в школе значительно ухудшилась. Учителя видели что происходит, но особо не препятствовали этому. Мне советовали не обращать на это внимание, "потом перестанут".
Мальчики стеснялись все меньше, в конце 9-ого класса уже сразу снимали рубашку и лифчик, прятали куда-то, а потом ржали пока я его искала с голой грудью.
В 10 классе пошло распределение на гуманитарный и технический классы.
В наш класс попало много гопников, все считали меня самой доступной из девочек, потому что я не пыталась убежать или кричать во время домогательств, а просто ждала пока все закончится, по совету взрослых.
Они стали залезать руками в трусы, ощупывать меня там и проталкивать пальцы во влагалище.
А 13 ноября 2012 года трое одноклассников изнасиловали меня на полу в мужском туалете.
Затащили на перемене, и пообещали отбить внутренние органы, если буду сопротивляться. До этого момента я даже сама не целовалась (меня целовали только одноклассники во время изучения моего тела, но сама я никогда и никого не целовала) . Со мной особо не церемонились. Плеву порвали резко и насухо. Мне было по-настоящему страшно. Невозможно было выделить смазку, даже при всем желании сделать так, чтобы эти проникновения не были такими болезненными. Потом попытались войти в попу. Я закричала и мне дали пощечину по лицу. Внутри была огромная обида, ощущение беззащитности и беспомощности.
Вскоре они закончили и оставили меня лежать там, изнасилованную и голую. Я долгое время не могла встать и остановить слезы.
Я перевелась в другую школу и с трудом ее закончила. Родителям рассказала лишь спустя полтора года. Уголовное дело заводить не стали.
Я до сих пор не могу отойти от этого. Я изменилась, наверно навсегда.