Возвращение в школу. Глава 3 - читать порно рассказ онлайн бесплатно

Без пяти десять я уже сидел в «Вечернем» — единственном цивильном ресторане в нашем районе. Мишка Синицын вышел из глубины зала, двинулся к столику у окна, где сидел я и поприветствовал меня.
— Сколько лет, Федя, сколько зим!
Порядочно, ничего не скажешь.
— Долго, дружище, очень долго, — улыбнулся я, пожимая его крепкую руку.
Мишка Синицын был толст и неуклюж. В очках он особенно напоминал Пьера Безухова. За эти годы он существенно похудел, но конституция тела осталась прежней.
Он спросил меня:
— Как в Питере жизнь? Не скучно, невестой не обзавелся еще?
Черт бы его побрал. И без того больная тема ощущается еще больнее сегодня...
— Ты знаешь, нет. Вроде и отношения были, а все как-то не то.
Синицын прищурился:
— Яну никак забыть не можешь?
Да плевал я на эту Яну! Я понимаю наш с ней разрыв, ее нежелание и неспособность переезжать, но что в моей голове не укладывается, так это ее связь с Дудиным.
Я отвечал Мишке:
— Это все глупости. Они исчезла с моих радаров даже не тогда, когда рассталась со мной, а когда стала спать с Дудиным...
Тем более теперь, кажется, у меня появляется новое увлечение...
Удивительная штука — жизнь! Я никогда не рассматривал Юлию Борисовну как предмет вожделения, сексуальных фантазий... Сколько же смогли изменить минуты сегодня в школе... Да нет, о чем это я, ничего они не изменили! Мне просто нужно разобраться в этом, спасти ее из-под этой мразоты-Тютина.
— Ну, ты не огорчайся, — похлопал меня по плечу Мишка — ты парень видный, умный — найдешь еще себе. Кстати, что заказывать будешь?
Это было похоже на Мишку. На первом плане для него всегда нечто маргинальное, а лишь на втором месте — магистраль. Я ощутил голод.
— Ага, ага, вижу... — пролепетала официантка, когда мы сделали заказ.
— И пиво, пожалуйста.
— Запрещено, — отрезала официантка.
— Ах, чтоб эти законы... — выругался Мишка и отпустил официантку с заказом.
Некоторое время мы просто говорили о пустяках: универе, политике, футболе (который Синицын обожал, а я относился нейтрально). Я не хотел переводить тему на более пикантную. Поведать Мишке свою удивительную историю я не желал, хотя сначала такая идея была.
«Ну его, думал я, к черту. Еще растреплет всем знакомым. А мне такие проблемы не нужны. Пусть это будет мое собственное... расследование, что ли...»
Когда принесли стейки и салат, стало веселее. Мы вспомнили прошлые годы, наш выпуск. Так получилось, что речь зашла о том, как сложились судьбы наших одноклассников.
— Я вот в меде, — начал Мишка — ты в Питере на журфаке. Гринева помнишь? Он вот в театральное пошел. Я его на днях видел, уже в труппе играет. Буракова как-то раз менты загребли...
— Да ну нафиг? — деланно изумился я.
— Да-да, — он покачал головой — с тех пор я его не видел. Это года два назад было. Он тогда из армии, вроде, вернулся.
— А Дудин? — ни с того ни с сего поинтересовался я.
Черт, что это со мной, зачем о нем вспомнил...
— А Дудин, дорогой мой друг, — раскинулся на стуле Мишка — теперь банкирует.
— Правильно говорить «работает в банке» — машинально поправил я и вдруг опомнился — как в банке?!
Ах, как жизнь складывается! И не понятно, кто фаворит, кто андердог...
— А вот так, Федя, — развел руками Синицын — он экфак закончил. На год раньше. Типа семья у них с Яной, надо деньги заколачивать. Не знаю, как он поступил и как закончил, но теперь он сидит на кассах и получает весьма приличные деньги. А Яна...
— Стой, — перебил я — не хочу ничего слышать о ней.
— Да ладно тебе, — усмехнулся Мишка — она на стоматолога учится. На коммерце. Родители с ней с греха пропали. Я тут ее отца видел: измученный человек. Вкалывает на заводе...
Я больше не хотел думать о своих бывших одноклассниках. Я даже хотел от школы как-то абстрагироваться. Не вспоминать ее. Но передо мной постоянно рисовался силуэт дверей, коридоров, парт, учителей. Надо ли говорить, что все это из-за Юлии Борисовны? Думаю, нет. Однако помимо смутных, но более менее приятных воспоминаний, в моей душе отчетливо проступали гнев и злоба. Виной тому Тютин, да та история. Неприятно, конечно, когда человека, который учил тебя 6 лет бесцеремонно трахают на твоих глазах.
Но это их дело. Моя задача — лишь разобраться в происходящем, возможно даже, спасти учительницу от гибели где-нибудь в подворотне от рук ревнивого мужа.
Мы с Мишкой посидели до 11 часов. Пришла пора расставаться: ему завтра нужно было на практику, а мне, в общем, предстояло заняться своей теорией. Под которой, к слову, теперь появилось нехилое основание.
Я вернулся домой. Расстелил себе постель, лег и принялся смотреть на доску. На некоторые вопросы до сих пор не было ответов, но меня это не расстраивало. По какой-то причине я ждал от завтрашнего дня, вечера в частности, какого-то чуда, хотя никакой тактики действий или особой стратегии у меня не было.
***
Звонок затрещал резко и неожиданно. Телефон едва не подпрыгивал от вибрации. Я свайпнул по экрану и приложил айфон к уху:
— Доброе утро, — говорю.
— Здорово, — раздался чуть истеричный женский голос.
Я узнал его. Это Лена.
— Ну че, зубрилка, как оно? Готов сегодня пойти на свидание с дамой?
Что, черт возьми? Свидание? О чем это она?...
— Боюсь, я не совсем тебя понимаю...
Трубка фыркнула:
— Ну мы же с тобой договорились созвониться, так? Вот, я и звоню тебе. И зову на свидание, ясно тебе? Во сколько кавалер зайдет за дамой?
— Что? Ты так серьезно, я думал просто... — спросонья залепетал я.
— Так, Ларионов, интеллигента из себя не строй, — обозленно начала Лена — я живу на Волгоградской 3Б...
А чего мне интеллигента строить? — думаю. Я и есть самый настоящий.
— Ты меня слушаешь?
— Да, конечно, — спохватился я — я зайду за тобой, пожалуй, в 5.
— Это слишком рано! — был ответ.
Таак, дилемма. В семь я зайти за ней не мог. Сколько же я времени проведу с Юлией Борисовной? Ладно, решу что-нибудь...
— Давай в восемь.
— Ха, ну давай, — протянула Лена — целую тебя, зубрилка.
Сказать, что меня раздражало фамильярное поведение маргинальной девочки, значит, ничего не сказать...
Я глянул на часы: половина девятого. Неплохо, хоть я и привык просыпаться раньше, но здесь в N, я планировал спать как можно дольше. Не удалось, но что поделать!
Сходил в туалет, умылся, почистил зубы. Вот она — рутина будней. Надо еще сегодня в первой половине дня к дедушке съездить...
Час за часом, слово за слово, я домой вернулся только в половине третьего.
Раньше, еще будучи подростком, я любил май и последующие летние месяцы за то, что девушки надевали лосины или короткие юбки, выглядели вызывающе. Особенно приятно было ездить с такими в автобусах. Мои одноклассники, врали они или нет, не знаю, хвастались тем, что во время очередного рейда в центр им удавалось полапать какую-нибудь «сочную» чиксу. Тогда я им не верил, хотя пресловутые Дудин с Бураковым могли и не такое вытворить. А я же всегда ездил спокойно, ни на кого, так сказать, руки не поднимал, хотя, чего греха таить, бывало и заглядывался на какую-нибудь студентку.
Странное дело, но во время моих последних поездок к деду и обратно легко одетые барышни не вызывали у меня практически никакого возбуждения. Я сознавал их прелесть, быть может, красоту, но ничего в моем сердце не екало.
«Повзрослел ты, парень, — вдруг отозвался во мне голос деда — не на шутку. Жених уже какой...» Но ни про какую свадьбу я и думать не хотел.
Сейчас, рефлексируя по поводу всей произошедшей истории, я понимаю, что лучше было бы думать именно об этом.
Итак, я вернулся домой, все еще бодр, но уже не так свеж. Принял легкий душ, затем засел за ноутбук. Одногруппники расспрашивали про город, деда, я им отвечал, что все нормально. Естественно, про здешние интриги я никому болтать не стал. Из-за этого создавалось ощущение некой таинственности, к коей причастен был только я.
Постояв с час перед доской с теориями и вопросами, я, наконец, намалевал три кружочка, в которых написал: «встреча», «диалог», «рассказ». От «рассказа» я отвел три стрелки и записал по пунктам то, о чем мне поведала Юлия Борисовна. «Встреча» и «Диалог» все еще стояли среди пустоты.
Скоротав оставшееся время тревожного ожидания за книгой, по которой я готовился к зачету, я принялся прихорашиваться... Если это можно так назвать. Надел легкий летний пиджак, черные джинсы, попрыскался дорогим одеколоном и отправился к дому Юлии Борисовны. По дороге, конечно, купил цветы.
Она уже стояла и подъезда. Стройная, почти светящаяся в свободном белом с вкраплениями красного платье, на плечах у нее бежевый плащ. Никакого выреза на платье нет, но ее грудь достаточно уверенно натягивает шелковую белую ткань. А эта длина чуть выше колен. А в руке что это у нее? Хоть этим вечером погода и была хороша, но синоптики передавали дождь, поэтому в левой руке у нее красовался небольшой черный зонтик. Сама грация и пластика...
Я подошел к ней, смущенно протянул ей цветы:
— Это вам.
Она приняла подарок, чуть засмеялась, сказала «спасибо», а затем:
— Ты не возражаешь, если я его сейчас домой занесу?
Вообще-то возражал. «Вдруг муж увидит... или дочь... взрослая ведь уже... хотя о чем это я, не на свидание мы ведь идем!»
Я кивнул, и она исчезла в подъезде, обдав меня ветром, созданным движением ее плаща.
А когда вернулась, мы уже шли по направлению к «Вечернему».
— Как у вас день прошел? — спрашиваю.
— Спокойно, — как бы нехотя отвечала Юлия Борисовна — как обычно.
— Как ученики?
Ирония, намеки...
Она отвечает, скривив рот в усмешке:
— Сегодня все точно спокойно.
Далее мы шли практически молча.
Лишь сев за столик, мне удалось чуть-чуть разговорить ее. Мы заказали шампанское. По ней было видно, что она слегка волнуется, ей чуть не по себе от происходящего. Я ничем другим похвастаться тоже не мог, но был настроен решительнее.
— Скажите, — начал я преувеличенно бодрым голосом — когда у вас муж приезжает?
Она смущенно потупила глаза.
— Видишь ли, — она забегала глазами по столу — я должна тебе сказать... я развелась.
Как? Когда? Почему?
— Понимаешь, — продолжала Юлия Борисовна — я просто осознала, что он... что он...
— Говорите же.
Ее взгляд метнул на меня молнию:
— Не указывай.
— Извините, — теперь уже мне пришлось внимательно