Паутина #02. Об экзотических пищевых приправах - читать порно рассказ онлайн бесплатно

— Вот, стало быть, как выглядит в быту Таинственный и Ужасный Гвестарио, — повторила, теперь уже вслух, собеседница. Она восседала напротив него за круглым крохотным столиком небольшого кафе у вокзала, глаза её искрились. Максим под её изучающим взглядом начинал понемногу ощущать, как у него встаёт комок в горле. Он никак не ожидал, что теория вероятности подсунет ему такую свинью, изначально разместив его и Лекки в одном городе. — Какой погасший взор, какое поникшее лицо, — тихо рассмеялась девушка. — И это — извращенец-маньяк, писавший бедняжке Лекки, как видит мысленно её руку меж ножек? С задумчивым видом она коснулась губами соломинки в своём бокале. — Скажи, — произнесла несколькими секундами позже она, — а ты часто фантазируешь о своих интернет-подружках? Не только обо мне, а вообще? Та же Жизель, например, — в глазах Лекки на миг мелькнуло что-то озорное, — перед которой ты так испугался компрометироваться, что сразу прислал фотографию паспорта. У тебя были какие-нибудь фантазии в её адрес? Максим опустил взгляд. Фотоальбом Жиз не раз будил в нём грёзы определённого толка, но ему не особо хотелось с кем-то ими делиться. — Н-ну, были, — глухо признался он. Не вполне понимая, к чему она допрашивает его о том. Не может же быть, чтобы это её возбуждало? Лекки улыбнулась. Странной улыбкой — насмешливой, торжествующей и словно бы снисходительной в то же самое время. — А какие? — приоткрыв губы, она пробежалась язычком меж губ. — Какою ты представлял себе Жизель в своих грёзах? Или — что мечтал с нею сделать в них? Нога её под столом коснулась Максимова колена, парень почувствовал, как ком в его горле становится всё плотнее, меж тем как иное уплотнение нарастает в его брюках. — Я... — Выдумать что-нибудь? Зачем? Чёрт, как трудно сейчас шевелятся мысли. — Хм... мы переписывались когда-то. На нейтральные, почти научные темы. — И? — сладко протянула собеседница. Губы её вновь коснулись соломинки в бокале, на этот раз отчётливо нарочито. Он понизил голос. Хотя, кроме них двоих, в кафе всё равно почти никого не было? — Иногда я... представлял себе, что, если она... ну, как я? Ну, если она... ф-фантазирует, перечитывая потом эти письма... л-лаская себя? Максим сбился и замолчал, тяжело дыша, покрытый краской. От откровений этих он чувствовал себя предателем, чувствовал шевеление чего-то мерзкого в себе, но одновременно ощущал, как брюки его вздуваются шатром изнутри. — Тебе нравилось представлять себе это, — почти мурлыкающим тоном подсказала Лекки. — Представлять себе интеллигентную барышню Жизель с аристократическим ником, которая даже в блоге пишет лишь на геологические и искусствоведческие темы, с рукою в трусиках и румянцем бесстыжего возбуждения на щеках. Ведь так? Не будучи в силах ответить что-либо, он кивнул. — Скажи это, — почти шепнула она. Глаза её смеялись. — Скажи: «Мне нравилось... представлять одухотворённую барышню Жизель... с рукою в трусиках и румянцем на щеках после переписки». Я хочу услышать, как ты скажешь это. Колено её под крохотным столиком скользнуло вглубь меж коленей Максима, въезжая внутрь, почти упираясь в промежность. Взгляд же её стал тем временем остр донельзя. Того и гляди напомнит о компрометирующем фото в своих дальних архивах? — Я... — Он сглотнул слюну, слыша, как оглушительно колотится его сердце. — Мне... нравилось... представлять одухотворённую бар-рышню Жизель с... рукою в трусиках... Колено меж его ног начало медленно, но ритмично двигаться. — Продолжай, — выдохнула собеседница. — Мне... — Максим закусил было губу, но тут же отпустил её, — нравилось представлять, как она... краснеет после переписки от приходящих мыслей. Как она... Жиз... начинает ласкать себя, сначала сдержанно, потом всё бесстыдней. Лекки улыбалась, рассматривая его из-под полуопущенных ресниц. Под её взглядом Максим ощутил, что его начинает нести, что в нём помимо воли растёт желание подбирать солоновато-сальные обороты. — А, — замялась она на мгновение, сделав театральную паузу, — как насчёт других девушек в твоём блоггерском списке? Та же Айна-Айнара, юная фифочка-поэтесса модельной внешности, она же, — нагое колено под столиком резко вильнуло, — нравится тебе? — Ммммм, — Макс сжал на несколько мгновений зубы, тяжело дыша. — Да. В действительности колено Лекки едва касалось его промежности, большую часть времени лишь скользя рядом, потираясь о брюки. Психологический эффект, тем не менее, был безумен. — Скажи, какие фантазии у тебя были о ней. — Губы собеседницы вновь искривились в неумолимой улыбке, в глазах её блеснула знакомая искра. — В подробностях, не спеша. — Я... рассматривал её фотографии, скопированные в свою галерею, одну за другой. — Слова слетали с его уст словно бы сами собой, он уже не пытался остановить их, как будто понимая краем рассудка, что стоит ему остановиться и призадуматься — и он с ужасом осознает, что ему нравится его нынешнее положение. — Особенно мой взгляд притягивали... стройные ножки Айны. Глядя на снимки туристического характера, сделанные ею во время путешествий по городу, я представлял себе, как её охватывает эксгибиционистская страсть, как она начинает прямо на улице фантазировать о прилюдном разоблачении. Голос Максима стих, став глуше и словно бы чуть шершавей. Приобретя интонации, неведомые прежде ему самому? — На самом деле это было моей фантазией... иной фантазией, навеянной иными снимками... о том, как Айна выскальзывает среди ночи из дома, бредёт одиноко по городу меж тускло мерцающих фонарей, после чего проникает тенью в заброшенный городской парк. Там, вдали от посторонних глаз и даже от фонарного света, освещённая лишь сиянием несвежего месяца, Айна воображает себя королевой ночного бала, стоящей пред миллионами незримых духов, купающейся в их благоговейных взглядах. Руки её скользят по её старомодно-длинному платью, она ласкает себя сквозь одежду, в ум её вторгается мысль о том, что было бы, увидь её сейчас её знакомые, знающие её лишь в качестве строго воспитанной поэтессы... увидь они сейчас её посреди парка, её руки, проникшие зачем-то глубоко в карманы платья и быстро движущиеся там... с уст Айнары срывается стон. Она сбрасывает с себя одежду, оставшись нагая наедине с Ночью, хрупкая и беззащитная в бледном свете луны... Он смолк, чтобы перевести дух. Ему казалось, что нет уже ни кафе, ни города вокруг, — лишь круглый столик, продолжающее поддразнивать его колено под оным и прищуренно-насмешливые глаза напротив. — Я представлял, как в уме Айнары проносится эта фантазия — фантазия или воспоминание о сделанном? — во время туристической прогулки по городу. Как она, кормившая только что голубя, невольно сжимает коленки, ощущая, как влажно стало меж них изнутри. Чувствуя, что готова сорваться, что находится на краю, она прерывает кормление птиц и присаживается поспешно на бордюрчик тротуара. Придав себе задумчивый вид, сдвинув ножки в джинсовых брюках так, чтобы промеж них толком ничего не было видно, она зажмуривает глаза и тянется томительно медленно рукою к молнии джинсов... Личико её обжигает огнём — ей, как и в той фантазии, является на ум мысль, что будет, если кто-нибудь из проходящих по городу знакомых увидит её за этим, поймёт суть её позы? — и пальчики, ещё лишь только коснувшиеся несмело язычка молнии, яростным рывком сдвигают его, проскальзывая под материю брючек... Лекки улыбалась, искоса созерцая его поверх бокала с коктейлем. Вдруг разозлившись — что она делает с ним? — Максим залпом опустошил наполовину собственный бокал. — Ты довольна? — раздражённо спросил он. Чтобы заглушить смущение, а отчасти, быть может, и остатки всё ещё бьющего его возбуждения. — Почти. — Улыбка на губах Лекки стала чуть ярче, чуть демонстративней. — Ты не рассказал ещё о своих фантазиях в адрес Бастильды, например. Или Розен. — Тут не о чём говорить, — обрубил он. Рассказывать, естественно, было о чём. По правде говоря, его пугала осведомлённость собеседницы — складывалось впечатление, что она часами просматривала женскую половину его френдленты, сканируя на предмет фотоальбомов и привлекательной внешности. — Ой ли? — Лекки приоткрыла губы, меж них вновь мелькнул язычок. — К новогодним фотографиям Розен, изображающим её в горах, ты отпустил некогда на удивление сдержанный комментарий. Что на самом деле ты думал тогда, рассматривая эти фото? — Ничего особенного, — он старался говорить грубо, давя неловкость. Ему всё ещё стыдно было за недавний конфуз, когда его повело в невероятно пространные описания. — Красивая рыженькая девушка, в сиреневой маечке. Вот бы, думаю, поучаствовать с ней в подобном походе в горы и подглядеть как-нибудь за её переодеванием. — И всё? — Голос Лекки стал на пару микрокалорий слаще, а колено её вновь приступило к едва заметным, но будоражащим движениям. Максим опять вспыхнул, провалившись помимо воли чересчур глубоко в грёзы. — Ну... не совсем. — Неужели ему самому нравится под диктовку вспоминать это? — Мне... представилось, что было бы, поймай меня Розен за этим в самом начале. Удивлённый взгляд и наивно распахнутые глаза — как на одном из тех фото. «Как, ты хотел увидеть меня без одежды? Почему же ты не сказал мне об этом? Ведь мы же друзья». — И она... раздевается? — Голос Лекки упал до еле слышного шелеста. — Не сразу. — Максим ощутил, как у него вновь начинает пересыхать в горле. — Я ещё пытаюсь играть в паладина, остановить её — «Эй, что ты делаешь? У тебя же есть спутник жизни, ты же писала в блоге?» — а она невинно так взмахивает ресницами: «Ну и что, Макс, это же чисто по-дружески. Мы же ведь не имеем в виду ничего такого?» Лекки тихо рассмеялась прямо в бокал с недопитым коктейлем. — А потом? Максим искривил губы, как если бы новая проглоченная порция коктейля состояла из лимонного сока. Дальнейшее содержание его грёз представляло собой такой бред с позиций психологического правдоподобия, что даже под давлением шантажа ему было не слишком удобно это рассказывать. — Я саркастически говорю что-то в том плане, что, дескать, по пути таких неоднозначно-дружеских действий можно далековато зайти, вплоть до... засовывания её руки мне в брюки,