Монастырские рассказы. Глава 8 - читать порно рассказ онлайн бесплатно

— Ну что ж, святой отец, — сказала Эмили, обращаясь к священнику, — если вы совершенно уверены, что покончили заниматься госпожой Д"Эрмонвиль и другими дамами, я вполне готова продолжить. Однако же должна напомнить, что наша чудесная компания не должна ожидать от меня ничего столь же похотливого, как то, что только что мы могли лицезреть в исполнении вас, месье Огюста и ваших прелестных жертв, — возьму на себя смелость назвать их именно так, учитывая, какому умопомрачительному надругательству были только что подвергнуты их персоны.
— Не беспокойтесь о нас, мадемуазель Эмили, — воскликнула моя мать, — мы с Агнес ничуть не пострадали от того, что нам пришлось пережить. Все мы знаем, что задняя дырочка со временем восстанавливает свою целостность и эластичность, тогда как девственность, однажды нарушенная, потеряна навсегда. А теперь, пожалуйста, продолжайте свой рассказ, который, — я не сомневаюсь! — окажется достаточно захватывающим.
— Мне помнится, — сказала Эмили, — в своем повествовании я остановилась на том месте, где ожидала увидеть свою мать. Я рассталась со своим соблазнителем и дала ему обещание впустить его в свою спальню той же ночью или в любую другую ночь, когда он пожелает. Позволив своей служанке привести в порядок мои волосы и частично раздеть меня, я затем отпустила ее, сообщив, что намерена остаться и немного почитать. Она повиновалась и ушла, обрадованная тем, что может лечь спать пораньше, и тогда я, вместо того чтобы читать, достала из кармана маленькую книжечку, которую мне оставил Виктóр и которую я стала жадно изучать. Большинство снимков я уже видела до того, как он попользовал меня, когда я была смущена и нетерпелива. Теперь же я могла рассматривать их неторопливо и обдуманно, и, должна сказать, что в тот второй раз каждая поза, которую принимали распутная женщина или похотливый мужчина, смотрелись более ярко.
Глядя на эти прекрасные картинки, я, естественно, представляла себе, какую позу выберет мой прекрасный молодой паж, когда придет навестить меня. Этот вопрос наводил на мысль о том, достойна ли я буду принять его. Несомненно, я была готова к этому, ибо, несмотря на безжалостный разрыв моей девственной преграды, я повторно начала испытывать сильное возбуждение. Хуже всего было то, что после первого раза моя киска, как, несомненно, и у наших хорошеньких юных подруг Луизы и Агнес, болела, однако теперь я знала, что нужно делать, поскольку была уверена, что если мой доблестный юный паж сумеет каким-то образом пробраться в мою спальню, то он не пощадит меня. Припомнив, что у меня есть бальзам для губ, я обильно нанесла его на совсем другие губки, чем те, для которых он предназначался, после чего, завернувшись в свой шелковый халат, я решила подождать еще час и не больше.
Когда отведенное время подходило к концу, в доме воцарилась полная тишина. Я едва успела удостовериться в этом, как дверь комнаты отворилась и вошел Виктóр. Его лицо слегка покраснело, но он выглядел таким же красивым, как и всегда. Мне показалось, что он пил какое-то вино, но я ошиблась. Бросившись передо мной на колени, он прижал меня к своей груди и впился в мои губы страстными поцелуями. Целуя меня, он просунул руку между моих бедер и начал засовывать указательный палец в мою любовную дырочку. Я же умоляла его не делать этого, пытаясь сказать, что я вполне готова уступить ему свои прелести любым способом, который ему больше по душе, но если его дружок вонзится в меня, это будет достаточно жестоко и без того, чтобы мою маленькую сокровищницу раздражать еще и пальцем. Тогда я рассказала ему, что сделала с бальзамом для губ, и он ответил, что я действовала очень благоразумно, а он сейчас едва сдерживается.
— В самом деле, — сказал Виктóр, смеясь, — ваши страсти, мадемуазель, очень легко возбудить. Ну что ж, давайте продолжим.
С этими словами я положила руку на пояс его бархатных бриджей, и он, угадав мое намерение, расстегнул пуговицы. Бриджи были опущены вниз, и вот передо мной во всей своей обнаженной красе предстал его прекрасный член, — такой напряженный и нетерпеливый, как будто он не был между бедер девушки целый месяц. На фоне его светлой кожи рельефно выделялись вены, на конце древка темной сливой выделялась головка, а у основания, под густой матовой шерстью, подобно виноградной грозди, свисали крупные шары.
Он рассказал мне, что находится в таком возбужденном состоянии последние десять минут, и я высказала мысль, что, по-моему, он на лестнице или в коридоре испытал прелести некоторых из ожидавших его служанок, и, будучи прерванным чьим-то приближением, был вынужден бежать, не утолив своей похоти. Я произнесла это в шутку, ибо вполне догадалась, что когда паж кладет глаз на свою госпожу и с успехом проникает под ее нижние юбки, то он не станет преследовать более низкопробную дичь, по крайней мере, в течение некоторого времени. Поэтому я не очень удивилась, когда мой молодой генерал решительно отверг мое предположение, но должна признаться, была изумлена, услышав от него, что не кто иная, как сама госпожа маркиза, вернувшись с маскарада, возбудила его чувственные страсти.
— Что такое? — воскликнула я, — моя матушка?
— Да, даже так, мадемуазель, — ответил Виктóр, ничуть не смущаясь. — Вы же помните тот великолепный костюм, в котором она была одета, костюм пажа времен правления Генриха IV? Этот костюм очень хорош, его носят с плащом и камзолом, но когда их снимают, дама в нем выглядит очень соблазнительно и изящно.
Затем он принялся объяснять, что моя мать сразу же, как только вошла в свою комнату, пожаловалась на жару и в присутствии своей любимой горничной и его самого сняла с себя верхнюю одежду и выставила напоказ пару своих ножек в длинных шелковых чулках.
— Принимая во внимание, мадемуазель, — продолжал он, — что на ней почти ничего не осталось, кроме бархатной шапочки с опущенным белым пером, то неудивительно, что мои мужские страсти оказались настолько возбуждены ее пышной фигурой.
На это я с притворным гневом ответила, что если более зрелые прелести моей матери — вся красота которых мной, на самом деле, вполне осознавалась — настолько возбудили его похоть, то ему лучше пройти в ее покои, сообщить ей об этом, и посмотреть, какова на это будет ее реакция. Он не дал прямого ответа на мое предложение, но попросил меня убрать свою нежную руку с его члена, иначе он может совершить непоправимую ошибку и пролить свой драгоценный сок на мой шелковый халат. Я тут же прекратила свою ласку, и он на мгновение задумался о том, в какой позе он мог бы овладеть мной с наибольшей легкостью и комфортом как для меня, так и, полагаю, для себя тоже. Наконец он выбрал положение, называемое «летающей позицией». Когда же я спросила его, в чем ее особенность, он перевернул страницы драгоценного тома и показал мне изображение турка и прекрасной гречанки — прелестная рабыня лежала на краю кровати на животе, а ее похотливый хозяин своими руками удерживал каждое из ее бедер, так что когда он всаживал в нее свой член, ее ягодицы и тело под своей тяжестью опускались на него, облегчая ему вход. Он предложил мне сделать то же самое и, не теряя времени, снял с меня халат. Воздав хвалу за то, что я такая легкая, он поставил меня в нужное положение.
*****
Здесь я должен заметить, что на этом месте рассказа Эмили я был настолько очарован описанием подобной манеры трахаться, что мысленно решил проверить ее на Луизе, которая была легка, как воздух. Или, возможно, на Агнес. Или на обеих. Но пока я размышлял об этом, Эмили продолжала.
— После того, как он устроил нижнюю часть моего задка на край кровати, а мои бедра упокоились на локтевые сгибы каждой из его рук, он направил свой член к моему любовному устью. Он приставил к нему пылающую головку и медленно нажал, пока красный стержень не проскользнул внутрь. Затем он энергично толкнул его, почти полностью вытащил, и снова протаранил внутрь. Размеры, жар и твердость его орудия были таковы, что, несмотря на предусмотрительное нанесение бальзама для губ, я не смогла сдержать своих тихих вскриков. Не представляю, чтобы я делала без бальзама. Интересно, обращал ли когда-нибудь любой молодой парень, который хорошо работал своим членом в киске девушки, хоть какое-то внимание на ее «охи и ахи»? Во всяком случае, мой красивый любовник был к ним безразличен, но у него оказалось одно хорошее качество, — благодаря своей похоти и полнейшей демонстрации всех моих любовных прелестей он так возбудился, что израсходовал свою любовную ярость и сперму примерно через пять толчков, а моя боль, какой бы она ни была, прошла в одну минуту. Затем, покрывая мою попку благодарными, восхищенными и очень чувственными поцелуями, он помог мне лечь в постель и, раздевшись, приготовился последовать за мной. Он запер дверь на задвижку и предложил оставить лампу гореть, чтобы, по его словам, увидеть, когда наступит время покинуть комнату, но я сильно подозреваю, что он также хотел видеть все свои предполагаемые любовные движения, и чувствовать удовольствие от них. Что же касается меня, то мне очень захотелось спать, и когда он забрался ко мне в постель и обнял меня, я положила руку ему на грудь, намереваясь хоть немного отдохнуть. После самого щедрого поцелуя я провалилась в короткий сон, но минутное размышление должно было бы убедить меня, что короткий сон — это действительно то, что я имею право сейчас испытывать, ведь если бы господин Виктóр посетил мою постель только для того, чтобы заснуть, он с таким же успехом мог бы остаться и в своей собственной комнате. Но как бы то ни было, я заснула, и мне приснилось, будто я снова маленькая девочка, играющая на сенокосе со своими маленькими кузенами, что меня перекатывают на свежескошенном сене, а один из моих озорных маленьких родственников щупает то, что он называл прелестной попкой кузины Эмили. Я попыталась было крикнуть, что он груб и что я все расскажу маме, но тут мой сон изменился, и мне почудилось, будто я совершила какое-то великое преступление и должна была умереть, насаженной на кол, только вот этот кол должен был воткнут мне в зад, а не