Латексное искушение Селины. (Перевод с Английского). Главы 13—15

Глава Тринадцатая
Средства для достижения целей?
В тот момент я была очень близка к тому, чтобы смириться со своей судьбой. Я все еще могла бы попытаться вырваться на свободу, если бы представилась такая возможность, но в глубине души я знала, что навсегда останусь рабыней этих чудесных прикосновений, этого пьянящего запаха резины и чувства неволи. Эти новые ощущения крепко сплелись с моим внутренним миром, хватка на моем теле и разуме была неоспоримой, и держала крепче, чем ненавистный корсет, который сдавливал и напоминал своим присутствием, кем я стала. Я лежала спокойно, но мое тело все еще дрожало, и я не могла больше сопротивляться рукам, которые трудились надо мной, мысли были только о том, что бы эти злодеи прекратили свои действия. Мои глаза все еще были закрыты, даже когда я услышала звук включившейся машинки для стрижки волос, который тут же узнала, даже сквозь затуманенное переживаниями сознание.
Теперь настала очередь герра Вулфа держать меня за голову, а Фрау Бакстер с помощью машинки грубо обрезала мои длинные светлые волосы. Сексуальное возбуждение быстро угасало, но у меня все еще не было ни сил, ни возможности предотвратить это насильственное удаление моих драгоценных локонов. Вскоре я почувствовала прохладный воздух на моей стремительно лишающейся волос, голове. Фрау Бакстер остановилась, чтобы сменить насадку на более короткую. А затем, начала более тщательно удалять оставшиеся волосы. Замолкшая машинка означала, что гувернантка закончила этот варварский акт, и только тогда я поняла, что господин Вулф уже давно выпустил меня из своих объятий. Осмелев, я открыла глаза и увидела его улыбающееся лицо, нависшее надо мной словно черная грозовая туча, несущая новые перемены в мою жизнь. Он держал кружку для бритья, принадлежавшую моему отцу! Это был подарок на день рождения, который я подарила ему несколько лет назад, когда моя мать еще была жива, но теперь, отец, казалось, совершенно забыл о моем подарке, даже не взяв с собой в поспешном отъезде. Мягкая щетка, которая когда-то игриво щекотала мой подбородок, теперь покрывала мою коротко обритую голову, теплой белой пеной, и опытной руке герра Вульфа потребовалось всего несколько минут, чтобы обрить мою голову наголо, большим бритвенным станком, который он взял следом за щеткой.

Еще одна точка была пройдена на моем пути к рабству. Он на мгновение отложил станок, пока фрау Бакстер прижимала горячее мокрое полотенце к
моему голому черепу, тщательно вытирая остатки пены. Сделав это, герр Вульф снова взял бритву и щетку, несколькими уверенными движениями, нанес пену на мои брови, а затем, тщательно сбрил и их тоже! Затем он схватил маленькие ножницы и с большой осторожностью обрезал мои верхние и нижние ресницы! Мои волосы могли бы отрасти снова, если бы им позволили, но я боялась, что этот день никогда не настанет, так как моя гувернантка была занята тем, что открыла банку с ярко-желтым кремом и щедро намазала им обе руки. Она принялась втирать крем в мой череп, а затем более тщательно вокруг тех мест, где еще пару мгновений назад были мои брови. Я догадалась, что эта мерзко пахнущая мазь была средством для предотвращений роста волос.
Для дальнейших действий, моим тюремщикам пришлось действовать сообща. Моя голова была свободна, но я держала ее неподвижно, когда холодное прикосновение резиновой маски прошло по моей макушке и вниз по ушам и глазам. Фрау Бакстер попыталась раздвинуть мне челюсть, но безуспешно, видимо она проверяла, чтобы теперь уже твердый латекс, заполнивший мой рот, должным образом схватился. Я благодарила бога за то, что в тонкой резиновой маске, которую они надели мне на голову, были прорезаны дырочки для глаз. Хотя эта резина была такой тонкой, что казалась почти прозрачной, она крепко сжимала мою безволосую голову и лицо, как тугая лайковая кожаная перчатка. Маску разглаживали через мой рот и подбородок, попутно просовывая звенья цепи в специальное отверстие, а затем вниз по шее, где ее хватка несколько ослабла. Моя челюсть не почувствовала никакого облегчения, так как внутренности, схватившейся резины, надежно удерживали ее закрытой. С некоторым усилием я могла немного сдвинуть нижнюю челюсть, но было понятно, что я не смогу удерживать ее так долго, и в моей голове роились мысли о том, что скоро, даже эта маленькая свобода будет для меня недоступна.
Глава Четырнадцатая
Процесс продолжается.
В ночь, после того как меня оставили в покое, не было никакой возможности снять напряжение. Несмотря на то, что я потратила некоторое время, пытаясь сосредоточиться на своих изменениях, я явственно ощущала вкус резины, которая находилась у меня во рту, то и дело, посасывая капу, словно соску, и все еще слышала ее аромат, хотя мой нос теперь был полностью заблокирован. Кроме того, я напрягала мышцы ног и внутреннюю сторону бедер, двигая фаллос, который занимал мое влагалище, мои скромные попытки возбудиться окончились ничем, пережитые события еще не успели сгладиться в моей памяти.
Той ночью я плохо спала, так как обеспокоенный внезапными переменами разум, метался в душевных терзаниях тягучей неизвестности, которые я испытывала, и это была самая худшая ночь, которую я провела с тех пор, как отец оставил меня на попечение фрау Бакстер. Я была благодарна, когда наступило утро, хотя и знала, что оно принесет мне еще больше страданий. Проснувшись, я увидела фрау Бакстер у моей кровати, ее силуэт находился за прутьями клетки, но она даже не пошевелилась, чтобы отпереть решетку, а просто наклонилась, чтобы еще раз включить мотор моей кормушки. Мешочек с едой и клизма, были наполнены и находились на своих местах, появившееся тепло в моем животе окончательно пробудило меня ото сна, когда мое тело было обслужено, фрау Бакстер сняла мешочки. Сколько времени пройдет, прежде чем я снова смогу испытать радость, самостоятельно вкушать пищу?
— Доброе утро, Селин — она отвлекла меня от дурных мыслей, и я повернула голову, насильно возвращаясь к воспоминаниям о том, как они обошлись со мной накануне.
Звено цепи, зажатое между моими зубами, сразу напомнило мне, что я не могу ответить своей гувернантке.
— Ты скоро привыкнешь к своему новому положению — сказала она, почти чувствуя мою ненависть. — Вчера ты устроила нам настоящий спектакль, Селин! — она снова широко улыбнулась.
— Сегодня многое произойдет, — продолжала она, — но сначала, займемся твоей гигиеной, а потом, мы постараемся поставить тебя на ноги. Доктор скоро позвонит, чтобы проверить тебя. И если все будет хорошо, то мы сможем принять посетителей.
Она уже собрала небольшой складной столик и поставила на него миску с водой, от которой шел пар. Затем последовало несколько полотенец, и наконец, она решила поднять клетку над моей койкой.
— Ты должна вести себя очень хорошо, Селин, — сказала фрау Бакстер, осторожно снимая латексную маску, которая покрывала мою голову и позволяла удерживать желтый крем в длительном контакте с кожей на моей голове. Закончив снимать маску, моя гувернантка аккуратно вытерла ее и положила рядом, приготовив к следующему применению. Затем она осторожно подняла мою голову и положила под нее полотенце, не забывая мило ворковать со мной, как будто ничего не произошло, она терла мою лысую макушку теплым влажным полотенцем. — Один из джентльменов, с которыми вы встретитесь, вполне может стать твоим наставником на следующем этапе перевоспитания, моя дорогая. С ним будет молодая женщина, которая может стать твоим союзником или врагом, советую сделать все, что бы понравится им.
Фрау Бакстер освободила мои запястья и лодыжки от цепей, когда она подняла мои ноги, мышцы, которые так долго дремали, очень неохотно начали оживать, и словно бы прибавили в весе. Я сделала несколько глубоких вдохов, через мои новые дыхательные пути и услышала лишь приглушенный свист, который напомнил мне, что иные звуки мне издавать отныне нельзя. Вскоре я сидела на кровати прямо, и мои ноги, впервые за несколько дней коснулись холодного пола. Я подивилась тому, как скроен мой единственный предмет одежды, потому что не испытывала никаких затруднений в движении ног, хоть они и ощущались отяжелевшими кусками древесины, но я могла вполне свободно ими шевелить. Благодаря удобным вырезам в нижней части корсета, если бы захотела, то я вполне могла бы коснуться коленкой подбородка, особо не наклоняясь. К тому времени, как мое умывание было закончено, дверной звонок прозвенел дважды. Повернувшись в сторону звука, я увидела, как герр Вулф прошел мимо меня, а вскоре после этого вернулся в компании злополучного доктора Франкенштейна, как я про себя его назвала. При докторе, на этот раз, находилась лишь маленькая медицинская сумка.

— У вас отменное здоровье, Селин, — сказал доктор после того, как тщательно меня осмотрел, уделив особое внимание измерению моего давления и области моего живота. — Вторая операция, которую я вам сделал, это разновидность, так называемой трахеотомии. У меня были пациенты, которые справлялись гораздо хуже, и с менее значительными вмешательствами, вы не перестаете меня приятно удивлять, маленькая леди.
Пока доктор Франкенштейн убирал свои инструменты обратно в сумку, я чувствовала, что мои ноги приходят в норму, и неприятная тяжесть с каждым мгновением становится все менее заметной.
— Ваша операция была довольно непростой, а именно, вместо открытия нового дыхательного пути в горле, мы вставили трубку через ваш пупок и привели ее к соединению с вашей трахеей, для обеспечения воздухом искусственной дыхательной магистрали. — Он подождал, чтобы оценить мою реакцию, но я не шевельнулась, продолжая слушать. — Я поставил блокирующий элемент в нижней части вашего горла, таким образом, дабы не допустить попадания воздуха в носоглотку. Должно быть, вы уже обнаружили, что побочным эффектом такого вмешательства, является ваша немота, поскольку без подачи воздуха, ваши голосовые связки не могут вибрировать, следовательно, издавать какие-либо звуки.
Он объяснял все эти ужасные вещи, таким будничным тоном, будто бы меня здесь и не было. Реакция господина Вульфа и фрау