Монастырские рассказы. Глава 10 - читать порно рассказ онлайн бесплатно

Тотчас же после ухода виконта де Мервиля из покоев моей матери, я направилась в свою комнату, желая освежиться губкой и переодеться. Проходя по анфиладе, соединявшей покои моей матери с комнатами, предназначавшимися для меня, я повстречала Виктóра. Не следует думать, что восхищение, испытуемое мной по отношению к моему новому аристократическому любовнику, полностью вытеснило то уважение, которое я испытывала к юному пажу. Напротив, я питала к нему очень теплые и страстные чувства, какие, по-моему, должна испытывать каждая девушка к мужчине, впервые вторгшемуся в святая святых ее девственных владений.
— Здесь есть более опытные дамы, чем я, — добавила Эмили, обращаясь к настоятельнице и госпоже Д"Эрмонвиль, — и я хотела бы задать им вопрос, — разве не возникает у них определенного чувства привязанности к тому, кто во время любовных игр применяет к ним определенную силу? Конечно же, я не имею в виду жестокость.
Обе дамы обратили свои взоры к Эмили, и подтвердили ее мнение, попросив ее продолжать интереснейшую историю.
— Когда я встретила Виктóра, он бросил быстрый взгляд вокруг и покрыл мои щеки и уста любовными поцелуями. Проделывая это, он уже собирался было перейти к дальнейшим вольностям, и более того, он уже ухватился за подол моего платья, но у меня не было ни малейшего желания позволить ему просунуть руку между моих бедер. Во-первых, мои страсти только что полностью утолились; во-вторых, я чувствовала легкую боль; а в-третьих, обе моих дырочки все еще были влажными и скользкими, как, впрочем, и мое нижнее белье, и конечно же, красивый юноша был достаточно умен, чтобы понять, что означают эти знаки и приметы, а я очень не хотела, чтобы он совершил свое открытие. Поэтому я прошептала ему, что чувствую себя уставшей, больной и нездоровой. А поскольку это утверждение подкреплялось, без сомнения, моим бледным и томным видом, у него хватило вкуса и такта немедленно отказаться от своих намерений.
— Но, моя милая мадемуазель, — жалобно заговорил он, — что же мне теперь делать? Посмотрите-ка сюда! — с этими словами он указал на середину своих бархатных бриджей, в которые, казалось, кто-то воткнул приличных размеров огурец или скалку. И в самом деле, к чести портного, было удивительно, как это нижняя часть штанов Виктóра вообще еще держалась вместе. Я рассмеялась и ответила ему, что он не должен был поддаваться своим похотливым мыслям и что нет никакой причины, по которой член молодого пажа должен был бы так ужасно стоять только потому, что он встретил свою молодую любовницу в узком проходе. Но так как его душевное и физическое состояние, казалось, выходило за пределы всяческих шуток, я предположила, что в доме полно молодых девушек, — к примеру, Фаншетта, моя собственная горничная, или Софи, горничная моей матери, — каждая из которых была бы счастлива принять его в свои объятия. И я сказала это не потому, что эти девушки вели себя неприлично, а потому, что знала — наивность всех молодых парижанок в их положении заключается в том, чтобы охотно уступать свою особу любому красивому молодому человеку, который выказывает по отношению к ним определенное страстное восхищение. Особенно это касалось юноши вроде Виктóра, который не только отличался необыкновенной элегантностью, но и подозревался в том, что имеет дворянское происхождение по отцу.
В ответ Виктор немного поворчал. Внушительная сладострастность его почтенной госпожи и девственные прелести ее чудесной дочери совершенно отбили ему аппетит к любым обычным блюдам, сообщил он. Но я быстро остановила этот его горячечный бред, заверив, что моя служанка Фаншетта — милейшая девушка на свете, что ее юные прелести достойны любого герцога или маркиза во Франции, что я видела ее обнаженной и ее бедра, попка, живот и вообще фигура почти идеальны. Конечно, если она ему не понравится, он может оставить ее в покое, но я сказала, что позвоню в колокольчик, чтобы попросить ее принести мне теплой воды, но если он желает, то может сам пойти и сказать ей, что я хочу. Все это я произнесла с некоторой долей негодования, но он сердечно поблагодарил меня и попросил продолжить свое дело.
— Виктóр, скажи ей, чтобы она отнесла воду в спальню, — сказала я. — Я не буду мешать вам в течение десяти минут. И не вздумай сунуть руку ей под юбку, когда она будет подниматься наверх, иначе она прольет горячую воду!
— Я хочу, чтобы она пролила что-нибудь получше теплой воды, моя дорогая мадемуазель! — смеясь, заявил он, и ушел.
Пока он отсутствовал, я приоткрыла дверь, соединявшую мою спальню с гардеробной, и отодвинула засов, чтобы ее нельзя было закрыть полностью. Затем, усевшись в мягкое кресло так, чтобы через оставленный просвет была видна вся комната, я стала ждать, когда поднимут занавес (я имела в виду нижнюю юбку Фаншетты) и откроют эту пьесу (то есть раздвинут ее бедра и распахнут киску). Ждать мне пришлось недолго.
Вот наконец вошла Фаншетта, неся большой кувшин с водой и обнимая Виктóра за изящную талию. Она наполовину смеялась, наполовину возмущалась.
— Успокойся, Виктор! — сказала она. — Право, ты очень неделикатен. Если бы моя юная госпожа узнала об этом, нас обоих выгнали бы из дома, ну по крайней мере, меня. Что касается тебя, наглец, то красивых пажей всегда ценят и, возможно, ты сохранишь свое место. Да успокойся же ты, дерзкий мальчишка!
Все это было сказано, когда Виктóр просунул руку под ее нижние юбки, ощупывая ее сокровищницу. Во всяком случае, он прекрасно оголил ее ноги и бедра.
Его действия произвели на нее благоприятное впечатление, и когда он шепнул ей, что ее госпожа не войдет в комнату в течение десяти минут, она бросила на него томный взгляд, поставила кувшин и вздохнула.
К этому времени он уже задрал ее одежду до пояса и стоял на коленях, ощупывая и целуя ее попку, бедра и живот, а также маленькие интимные дырочки, расположенные по соседству, при этом левой рукой пытаясь неуклюже и неловко расстегнуть штаны. Наконец он справился с этим, и поднялся с колен. Его член, освобожденный от оков, вырвался на свободу, полностью возбужденный и готовый к работе.
После, обхватив мою хорошенькую служанку за талию, он наполовину подвел, а наполовину поднес к моей кровати, где уложил на край, и, вытащив оттуда подушку, подложил ей под голову. Затем, прихватив по очаровательной ножке в каждую свою руку, он без дальнейших церемоний приступил к работе. Но он не знал своей хозяйки, потому что Фаншетта оказалась если и не совсем невинной девочкой, то, во всяком случае, достаточной узкой и тесной. Более того, губки ее пещерки были сомкнуты друг с другом сильнее, чем это обычно бывает. Результатом всего этого оказалось то, что мастер Виктóр сделал один или два очень серьезных толчка, никак не повлияв на состояние входа. Если можно так выразиться, он просто стучал в дверь, требуя, чтобы его впустили.
Наконец, в агонии своих бесполезных толчков он прошептал:
— Положи руку на мой член, моя милая маленькая подруга, и веди меня в рай блаженства, иначе я сей же момент кончу тебе на живот, и ты не получишь никакого удовлетворения, а обо мне и говорить нечего.
Фаншетта, которая до этого хихикала над его тщетными попытками, теперь поняла, что дело принимает серьезный оборот, и увидела, что из-за того, что он держал ее за обе ноги, он никак не мог помочь себе руками. Поэтому она протянула свою изящную маленькую правую руку и направила его нетерпеливый чудовищный член прямо в свое мохнатое устье. Чтобы вознаградить ее за боль, он вонзил в нее весь свой инструмент — по-моему, почти девять дюймов — с первого же толчка, показавшийся мне безрассудным и очень жестоким.
Бедная Фаншетта закричала:
— Ах, Виктóр, помилуй! Я не могу вынести этот ужасный член, разрывающий меня изнутри. Ах! Не надо, умоляю тебя! О, дорогой, милый Виктóр! Ах, я... вот... уже! — и тут, когда он мягко опустился на нее, покрывая поцелуями ее лицо и белую грудь, она испустила долгий протяжный вздох, и я увидел, что паж после еще нескольких сильных толчков достиг того эффекта, что доставил ей неописуемое удовольствие одновременно достигнув своего собственного. Вы заметите, мои любезные слушатели, леди и джентльмены, что голос моей хорошенькой служанки значительно изменялся от той острой боли, которую она испытала при первом же толчке, и до глубокого вздоха удовлетворенной чувственности, ознаменовавшего окончание трудов юноши. И я полагаю, что так и должно быть в каждом случае, когда девушку разумно трахают, какой бы тугой и узкой она ни была, или какие бы огромные пропорции не имел ее друг-мужчина. Полагаю, что человек, который не думает ни о чем другом, кроме как засунуть свой стоячий член в киску девушки и кончить в нее сразу, как только сможет, без всякого учета ее чувственного удовольствия, является немногим лучше самого низшего животного.
Это конечно замечание Эмили вызвало всеобщее согласие среди собравшихся. Даже милая маленькая Луиза, с которой, уверен, я обращался не особенно деликатно, пробормотала свое согласие с принципом, выраженным ее более опытной подругой. «Боже правый!» — подумал я, гадая, чего только не вытерпит девушка или женщина от мужчины, если будут возбуждены ее самые непристойные желания. Я был уверен, что ничто, кроме крепких объятий мужчины или, говоря простым языком, откровенного хорошего траха, не удовлетворит ее чувственные страсти.
Затем Эмили продолжила свой рассказ:
— К этому времени я уже полагала, что могу объявить о своем присутствии. Поэтому, поднявшись со своего места, я подошла к наружной двери, которую открыла и закрыла, как будто только что вошла в свою гардеробную. Это возымело желаемый эффект. Я слышала, как Виктóр быстро вскочил и поспешно ретировался. Предполагаю, что он, должно быть, скрылся за дверью спальни. Во всяком случае, войдя в комнату, я застала Фаншетту одну, торопливо поправлявшую подушку и приводившую постель в порядок. Я велела ей принести мне чистую ночную сорочку, а сама тем временем разделась и прежде попросила ее обтереть мои интимные места губкой.
Удивленное выражение лица Фаншетты, когда она услышала это, трудно описать