— Дэвид, — как бы случайно, спросила мама за завтраком, — что ты думаешь о Лауре?
Чувствуя себя оленем, ослепленным фарами приближающегося грузовика, я замер. Неужели это так за-метно? Пытаясь показать, что меня больше интересует кусок тоста на тарелке, чем ее вопрос, я пожал плечами...
— Ничего особенного. А почему ты об этом спрашиваешь?
— Брось, — улыбнулась мама, — раньше ты никогда не стеснялся разговаривать со мной о девушках.
Что, правда, то, правда. Мне было девять, когда отец ушел от нас, и не знаю, как чувствуют себя другие парни, разговаривая со своими матерями о сексе и тому подобных вещах, но у меня с этим никогда про-блем не было.
— Ну, если честно, — ответил я, — она крутая.
— М-да. Это плохо.
— Что? — сначала, мне показалось, что она расстроилась из-за того, что я нашел ее подругу привлекатель-ной, но потом понял, что мама просто подкалывает меня. Хотя мы с ней всегда были очень близки, я все еще не мог утверждать, что полностью понимаю ее.
Видимо чувствуя себя немного неловко, мама пояснила...
— Просто у Лауры, скажем так, несколько необычные вкусы.
— Ну а мне-то что с того? — ухмыльнулся я. — Или ты хочешь сказать, что у меня есть шанс?
— Дэвид, тебе всего лишь девятнадцать.
— И...
— А ей тридцать четыре.
— Можно короче...
— Короче. Да, думаю, у тебя есть шанс.
Завтрак был забыт, я отодвинул тарелку и, положив локти на стол, посмотрел на маму.
— Ма, если ты хотела запутать меня, то у тебя это здорово получилось, — заявил я слегка раздраженный этой утренней игрой в «да и нет, не говорить». — Сперва ты спрашиваешь, нравиться ли она мне. Потом говоришь «очень плохо», когда узнаешь, что нравится, поскольку у нее, видите ли, странные вкусы. А под конец заявляешь, что Лаура любит парней помоложе.
— Все так, — ответила мама, затем она покачала головой и вздохнула. — Но я жалею, что заговорила об этом.
— Мам, о чём ты? — слегка обеспокоенно спросил я и тут же заверил. — Я внимательно выслушаю все, что скажешь.
— Раз ты так честен со мной, то позволь мне тебе кое-что для начала объяснить, прежде чем начинать серьезный разговор. Ладно?
— Не вопрос.
— Ну, во-первых, Лаура уже три года моя любовница.
Ух ты! Я столько раз фантазировал, как прихожу домой и застаю их, занимающимися любовью на полу в гостиной, но даже не думал, что мама с Лаурой на самом деле могут быть лесбами.
— Так вот почему всё это время у тебя было такое отличное настроение.
— Да, — сказала мама, так словно извинялась передо мной. — После того, как твой отец ушел, я теперь понимаю, что вела себя, как настоящая стерва. Но никогда не пойму, почему ты не встал и не оставил меня.
— Не сделал этого, потому что люблю тебя. Как бы ты не вела себя, я мог понять причины такого пове-дения, — взяв ее за руку, ответил я. — Надеюсь, что мой, как бы, папаша не заставил тебя полностью раз-очароваться в мужчинах, но если ты счастлива с другой женщиной, то не имею ничего против.
— Вот, черт, — фыркнула мама, — вроде бы ничего веселого, а мне смешно.
Посмеявшись вместе с ней, я спросил...
— Ты этого добивалась? Чтобы я одобрил ваши отношения? — честно говоря, я чувствовал себя слегка разочарованным из-за того, что она вовсе не пыталась свести меня со своей красивой подругой, но не хотел расстраивать маму. — Если дело только в этом, то я не имею ничего против твоей связи с Лаурой.
— Спасибо, — улыбнулась она. — Но, вообще-то, дело не только в этом. — И смущенно добавила. — Понима-ешь, ты тоже нравишься Лауре. И даже очень.
Теперь я перестал что-либо понимать.
— Мам, ты опять меня запутала.
Встав из-за стола, она принялась ходить туда-сюда по кухне, цокая каблуками по кафельному полу.
— Лаура — удивительная женщина, но как я уже говорила, у нее не совсем обычные вкусы, — мама вздох-нула. — Даже не знаю, как тебе об этом сказать.
— А ты, просто выплюнь это, глупышка, — посоветовал я, а когда мама повернулась и прожгла меня взглядом, пожал плечами. — Ма, ты же сама мне всегда так говорила.
— Да-да, наверное, в данной ситуации лучше всего так и поступить, — она снова села, и, наконец, через силу сказала. — Дэвид, Лаура — бисексуальна, но, кроме того, она — моя госпожа. А еще она обожает вся-кие запретные штучки. — И уже шепотом, мама добавила. — Запретные штучки, типа инцеста.
Меня как громом поразило. Мама не только лесбиянка, но в их отношениях с Лаурой играет роль рабы-ни. Видимо, не просто играет, если Лаура смогла ее убедить ее предложить мне вступить с нею в связь, при активном участии самой Лауры.
— И ты спрашиваешь... в смысле, ты имеешь в виду... ?
— Да, по-моему, ты понял, — мама окончательно смутилась. — Лаура предложила мне переехать к ней, но я сказала, что не могу оставить тебя. — При этих словах лицо у нее стало таким же красным, как и пла-тье. — Тогда она заметила, что ты мог бы жить с нами, но только если займешь подобающее место.
— Подобающее место?
— Да, как самый жалкий из моих рабов, — неожиданно в кухню вошла Лаура и, скрестив на груди руки, нахмурилась. — Что-то долго ты с ним возилась, блядь.
Едва услышав голос своей госпожи, мама соскочила со стула и, бухнувшись на колени, и принялась вы-лизывать ее черные сверкающие сапоги, всхлипывая...
— Простите, госпожа, пожалуйста, не наказывайте меня.
Лаура схватила ее за волосы и подняла голову.
— О твоем наказании поговорим позже, — отпустив маму, рыжеволосая госпожа повернулась ко мне. — Ну как? Согласен?
Я был ошеломлен. Словно чем-то по голове ударили. Но вместе с тем чертовски возбужденным. Передо мной стояла эротическая фантазия, воплотившаяся наяву. С головы до ног Лаура была вся в черном... высокие, до бедра, сапоги на шпильке, обтягивающее мини-платье, перчатки до локтя и темные очки. И она предлагала мне стать ее рабом. Посмотрев на маму, которая, счастливо улыбаясь, обвилась вокруг левой ноги своей госпожи, я ясно увидел свое будущее.
— Могу я подумать?
— Нет, — взглянув на часы, она бросила. — У тебя ровно десять секунд, чтобы принять решение.
Да не надо мне было никаких десяти секунд. Я мечтал о ее теле уже несколько лет. Не знаю, что уж у меня будет с матерью, но едва Лаура вошла в кухню, я уже был в ее власти. Поэтому я встал со стула и сказал...
— Согласен.
— Прекрасно, — подойдя поближе Лаура, отвесила оплеуху, сбившую меня с ног. — Это за то, что назвал свою мать глупышкой. — Она помогла мне подняться, а потом швырнула новым ударом на пол. — Это за то, что заставил меня ждать. — Затем госпожа пнула меня в бок. — А это за то, что пришлось об тебя пер-чатки пачкать.
Ни хера себе. Куда же это меня угораздило вляпаться. Боясь подняться, я скрючился на полу, прикиды-вая шансы вломить ей так, чтобы своих не узнала. Но затем подумал о матери, и понял, что не могу по-зволить ей пройти через все это одной. Независимо от того, к чему нас могут принудить, я не мог спо-койно жить, оставив ее одну на милость Лауры.
Стоя надо мной Лаура скомандовала...
— Раздевайся парень.
Уяснив предыдущий урок, я тут же исполнил приказание. — Хорошо, а теперь ползи сюда, — сделав, что велено я оказался нос к носу с улыбающейся мамой.
— Ма, — начал я, — что это за...
— Никто не разрешал тебе разговаривать, — едва не оторвав мне уши, Лаура посмотрела сверху вниз на маму и рявкнула. — Надень ему ошейник, блядь.
— Да, госпожа, — мама мигом поднялась и, взяв цепь, которую Лаура держала в руках, и застегнула у меня на шее кожаный, покрытый заклепками, ошейник.
Затянув его потуже, она спросила...
— Госпожа, должна ли я преподать ему урок послушания?
Отмахнувшись от ее вопроса, Лаура ответила...
— — У нас будет для этого достаточно времени позже. Сейчас я хочу, чтобы он понял — право голоса здесь принадлежит только мне.
Затем, посмотрев мне прямо в глаза, расщедрилась на совет...
— Запомни то, что я тебе скажу, и все будет нормально. Ты мужчина, а раб всегда ниже рабыни. Поэто-му если любая женщина захочет позабавиться с тобой, ты должен беспрекословно подчиниться ей. Де-лай, что прикажут, и проблем у тебя будет гораздо меньше.
Не в состоянии отвечать, я просто последовал за ними к машине Лауры, понимая, что собственными руками похоронил свою свободу.
— Я должна кое-что прикупить для нашего нового приобретения, — бросив маме ключ, Лаура приказала ей. — Подрессируй его до моего прихода. Я хочу поиграть с ним сегодня вечером.
— Да, госпожа, — просияла мама, и ответила за нас двоих, — с удовольствием.
Как только Лаура скрылась, она повернулась ко мне и скомандовала. — Поднимайся наверх. Живо!
— Мама, пожалуйста, — взмолился я. — Я передумал и хочу уйти.
Дав мне пощечину, мама завопила...
— Тебе сказано, раб, живо поднимайся!
Испуганный ее гневным голосом, я помчался по лестнице, даже не думая, куда она ведет. Она нетороп-ливо последовала за мной, а затем, схватив за волосы, втащила в спальню. Толкнув меня к кровати, мама приказала...
— Встань на колени и жди меня.
Ключом, который ей дала Лаура, она открыла шкаф и, вытащив оттуда огромное дилдо, пристегиваю-щееся к бедрам, поинтересовалась у меня...
— Знаешь, что это такое?
— Ну, наверное, дилдо. Ведь так? — пробормотал я.
Кивнув, мама разделась, и, надев дилдо, встала передо мной. Пластмассовый член нацелился мне прямо в лицо, и, голосом, не терпящим возражений, мама приказала...
— Поцелуй его.
— Ты серьезно?
Нажав пяткой мне на яйца, она улыбнулась...
— Очень.
Она сжалилась только тогда, когда слезы потекли у меня из глаз рекой, и, убрав ногу, повторила...
— Поцелуй его.
На этот раз я сделал все, как она велела, полностью уверенный в том, что ей ничего не стоит сломать меня. Добрая, милая женщина, которая была моей мамой, ушла. Вместо нее появилась распутная, кон-чающая от сознания собственного превосходства, готовая отыграться на мне за все унижения, которым подвергла ее Лаура. С отвращением, я признался себе, что эта новая мама меня странным образом воз-буждает меня.
— Славно. Возьми его в рот, — сделав движение бедрами вперед, чтобы команда стала совсем очевидной, добавила. — И побыстрее.
Я