Я сегодня проснулся рано, впрочем как и всегда. День только начинался, за окном шумел дождь, а слабый утренний свет словно крадучись проникал сквозь ставню. В моем жилище царил полумрак и все это словно шептало: «Поспи, поспи еще». Я собрал всю свою волю в кулак и откинув простыню, встал с кровати. Натянув набедренную повязку, я зевая на ходу пошел в ту часть комнаты, которая служила мне местом приема пищи. В углу комнаты стоял стол, пара стульев и металлическая печь, в которой тлел торф, распространяя вокруг себя едва уловимую тепловую ауру. Я подкинул в печку угля и щепок, раздул огонь и сварив себе кофе принялся за завтрак. Хотя что и завтраком-то назвать можно было с большой натяжкой. Пара кусков сухого хлеба да кружка горячего горького кофе. И все казалось каким-то грустным, и эта погода, и получерствый хлеб, и даже мысль о том, что вот сейчас нужно натянув плащ по грязи шлепать на работу. Но вместе с тем, в глубине души, словно маленький огонек в темноте, тлела ма-а-а-аленькая такая радостная искорка, а все потому, что завтра выходной и наконец я сегодня вечером я увижу ЕЕ.
Окончив завтракать, я накинул плащ и вышел из дому. Живу я на втором этаже в обычном, похожем на коробку доме, что в бесчисленном множестве лепятся друг к другу в огромном квартале Рабов, который подобно огромному лоскутному одеялу покрыл юго-западную часть города Ахерон и примыкал к грузовому порту. Когда давно на его месте действительно располагался невольничий рынок, жили работорговцы и стояли бараки, в которых содержались рабы. Но вот уже почти двести лет как Ахерон живет без рабства, и, хотя некоторые места еще хранят память о тех днях, например знаменитая тюрьма, расположенная около порта, которая называется Рабская пристань, рабство уже давно забытое прошлое. Да и сам квартал стал активно расстраиваться, когда бывшие рабы, получившие свободу вместе с прибывшими на заработки людьми из соседних племен стали заселять пустырь около грузового порта. Я шлепал босыми ногами по грязи, в которую превратились улицы, а мимо проплывали бесчисленные одно, двух или трехэтажные дома, из которых доносились детские крики, запах готовящейся еды, вонь нечистот. Часто было такое что весь дом был заселен одной семьей, на первом этаже жили старики, на втором их взрослые дети с многочисленным потомством, а на третьем – внуки, только-только создавшие свои семьи. Когда семья расширялась, они пристраивали к своему дому еще один, а потом и еще. Некоторые такие дома образовывали целые кварталы, которое можно было пройти от одного конца до другого по бесчисленным проходам, лестницам, балконам. Внутри такие жилища, впрочем, как и мое, представляли из себя одну комнату, служившую и спальней, и кухней. Вход в комнаты на втором и третьем этажах как правило осуществлялся с улицы по внешним лестницам и балконам. У домов были плоские крыши, на которых в сухой сезон сушили белье и даже спали если ночи были душными. Стоимость такого жилья была не велика, что привлекала сюда всю городскую бедноту, поэтому по утрам можно было наблюдать картину, как словно из большого муравейника выплескивались на городские улицы спеша на работу бесчисленные продавщицы, служанки, дворники, кучеры, лакеи, рабочие на фабриках, портовые рабочие, проститутки, встречались даже студенты, чьи родители не могли снять им жилье получше. Вечером же все эти люди, словно ручейки после дождя текли в обратном направлении.
Так погруженный в свои мысли я не заметил, как вышел к портовым докам, где работал. Я — докер, мы строим или ремонтируем торговые суда купцов со всех близлежащих островов и архипелагов, которые приплывают сюда в порт Ахерона, где расположен самый большой на нашем континенте рынок дабы продать или закупить что-то. Платят мне не плохо, гораздо больше, чем матросам бесчисленных «ракушек» — мелких судёнышек снующих по ахеронской бухте и на которые перегружают товары с торговых судов, стоящих на рейде…
… За работой день пролетел незаметно. На портовой башне часы отбили семь вечера, хозяин дока вручил нам недельный заработок, и я подгоняемый желанием, что вот-вот увижу ЕЕ быстрым шагом несмотря на накопившуюся за неделю усталость направился домой.
Подходя к дому, первым что почувствовал это ЗАПАХ ЕДЫ. Казалось, как такое возможно на городской улице, где живет много людей, которые что-то готовят, жарят, варят, где буквально через стенку находился трактир. Но запах ЕЕ еды невозможно было спутать ни с чем. Поднявшись по лестницы на второй этаж, я открыл дверь и мое жилище предстало передо мной совсем в ином, чем утром виде. На печи кипела и парила кастрюля с рыбной похлебкой, на столе стояло огромное деревянное блюдо, на котором лежали и остывали свежеиспеченные булочки, прикрытие полотенцем. Постельное белье с кровати было снято и лежало замоченное в мыльной пене в бочонке из-под пива. Пол в комнате был немного мокрым от того, что его недавно помыли. Присмотревшись внимательнее, я увидел ЕЕ, стоящей в глубине комнаты на четвереньках, усиленно трущей пол в части, где у нас находился нужник и большая бочка, служившая ванной. Сесиль, а это была ОНА, была абсолютно обнаженной, лишь тяжелые серьги бряцали в ее ушах. Все ее мускулистое тело, напрочь лишенное даже намека на жир, было покрыто потом, стекавшим ручейками в том числе и по аппетитной заднице и мощной груди. Видимо увлекшись, она не заметила, как я вошел, поэтому продолжала тереть пол. Что касается меня, то от ее вида я быстро возбудился, мой член словно дикий зверь рвался наружу. Я скинул набедренную повязку, за несколько гигантских шагов пересек комнату и со всего маху засадил в нее свой, стоящий колом член. Сесиль видимо в последний момент поняла, что я дома и что я намереваюсь сделать, поэтому как мне показалась, даже немного приподнялась чтобы мне было проще войти в нее. Покрыв ее словно бык корову, я обеими руками стал мять ее большие груди, Сесиль стала легонько постанывать, а ее лоно стало влажным. С каждым новым своим движением я чувствовал желание все больше и больше кончить, наконец, когда терпеть уже стало невмоготу, я легонько шлепнул Сесиль по заднице и сказал:
— Кончаю, давай в рот бери.
Сесиль быстро развернулась, встала предо мной на колени и обхватив губами мой пульсирующий половой орган и начала его сосать.
— Ааааааа, — не сдержался я когда почувствовал, как сперма толчками входит в ее горло.
Сесисль покорно проглотила мое семя и улыбнувшись посмотрела мне в глаза.
— Я скучал, — сказал я ей, — Ну теперь можно и поужинать.
Сесиль моргнула мне глазами и встав с коленей обняла меня и легонько укусила за ухо. Из-за сильного заикания она практически не разговаривала, но при этом по ее выражению лица и мимике я прекрасно ее понимал.
Через несколько часов, поужинав и еще два раза совокупившись с моей женщиной, уже практически засыпая, я стал вспоминать тот день, когда познакомился с ней. Рядом посапывала Сесиль, сегодня у нее был не легкий день, дождь за окном закончился, в окно светила Луна, а мои мысли плавно перенеслись на восемь месяцев назад.
В тот день последний на рабочей неделе, я получил зарплату и отправился пропивать ее в бесчисленных тавернах. Я и мои друзья всегда так делали, тем более в тавернах мы могли найти все: и вино, и пиво, и женщин. Но тогда, мои собутыльники куда-то разбрелись, и я оказался перед входом в таверну «Синий дельфин». Заведение занимало целый трехэтажный дом, на первом этаже располагался зал, где посетители пили и ели, а на втором третьем – комнаты, где можно было уединиться с продажными девками, коих тут было несколько десятков. Как и все простолюдинки в квартале Рабов, все шлюхи носили только юбки или даже набедренные повязки, оставляя грудь открытой. Некоторые из них сидели у стойки выжидая одиноких посетителей, некоторые кучковались за столами и ждали, когда к ним подсядут, ну а некоторые работали вдобавок разносчицами еды и напитков. Но в тогда мне что-то никто из них не понравился и я в одиночестве цедил пиво у стойки. Через некоторое время передо мной возникла необходимость посетить нужник, который располагался за стойкой в самом дальнем углу здания. Это было небольшое помещение с тремя дырками в полу, в которое нужно было испражняться. Однако едва я зашел, под полом раздалось хлюпанье и из дырок в полу стали вылетать тучами зеленые мухи.
«Вот проклятие», подумал я, «Видимо золотарь пришел чистить выгребную яму, надо пойти сказать ему чтобы подождал немного».
Люк, ведущий в выгреб, находился во внутреннем дворе, куда вел черных ход. Быстро выскочив, я к своему удивлению понял, что золотарь — это не мужчина, а мускулистая женщина, одетая в одну только грязную набедренную повязку, с лысой головой и огромными мощными грудями. Насколько позволял разглядеть ее догорающий вечер и мерцающие фонари, под ее кожей словно шары перекатывались мускулы. Она ловко орудовала огромным черпаком не обращая внимание на резкий запах и тучи мух буквально облеплявших ее.
— Эй, — крикнул я ей, — подожди немного, дай закончить.
Она кивнула мне головой и отошла от выгребной ямы. Я сумел закончить отправление своих надобностей и вернувшись обратно к стойке решил поинтересоваться у кабатчика, про эту женщину-золотаря. Честно сказать я перепробовал многих, благо дело трактиры просто кишат бабами, тут тебе и на любой рост, с большими грудями, а есть плоские словно доска. Есть молоденькие, а есть уже умудренные опытом. Но вот такую я встретил впервые, и что-то меня в ней зацепило. Я дождался, когда Жирный Пих, а так звали хозяина здешнего заведения, вернется с кухни и спросил его:
— Слушай Пих, а что у тебя за такой интересный золотарь работает? Вернее это она. Я впервые вижу, чтобы этим делом занималась женщина.
От этих слов поросячьи глазки Пиха расширились от удивления, но потом видимо поняв в чем дело, он рассмеялся и своим противным и тонким голоском спросил:
— Это такая лысая мускулистая с большими дойками, как у коровы?
— Ну да, — ответил я.
— Это не золотарь, это моя служанка
Войти
Скачать рассказ
Скачать как JAR (JAVA-книга)
На току
@eromo_org