Новогодние письма женщине - читать порно рассказ онлайн бесплатно

Здравствуйте, Тамарик. Хочу написать Вам. Понимаю, что Вам сейчас не до писем. Но, ведь, Новый Год. Ещё раз убедился, что в Новый Год обязательно случаются чудеса. Помните, три года назад я рассказывал, как мы встречали Новый год в Норвегии вместе с Дальневосточниками. Поверить невозможно, но спустя три года эта история получила неожиданное продолжение. Но, обо всём по порядку:
Вот она Норвегия. И я, и моя команда, а главное, наша Птичка, все вместе упирались мы основательно. Да, нам ни впервой. Успели. Теперь, два часа по фьорду и мы у терминала. Новый год будем встречать у причала, как нормальные люди. В этой дыре я бывал много раз. Ничего там особенного нет. Но всё равно лучше, чем в океане на переходе.

Приняли норвежского лоцмана и пошли по фьорду. Лоцман говорит, что свободного причала нет. Будем швартоваться вторым корпусом к русскому танкеру, стоящему там. Вторым, так вторым. Какая разница. Не первый год замужем.
Работа напряжённая, но два часа по фьорду остались за кормой. Вот и терминал с танкером, стоящим у причала. Я прикинул: танкер по размерам такой же, как наш, погода тихая, акватории достаточно. В общем швартовка будет не сложная.

Буксиры подлетели. Развернул я Птичку лагом, то есть параллельно стоящему танкеру, стоящему у причала, и начали сближение.

И тут «ТИФОН!». Тифон это судовой гудок. Гудок-то гудок, да только силы звука такой, что в море за несколько миль слышно. А тут где-то совсем рядом. Прошибает насквозь.
— Уот ит? Уот хеппен? (Что это? Что случилось?), — Подлетает ко мне лоцман.

— Ай доунт ноу (Я не знаю), — пожимаю я плечами. Беру бинокль и… А-а-ахренеть, не встать!!! Мой танкер «Балтийская Чайка» порт приписки Санкт-Петербург швартуется к танкеру «Звезда Востока» порт приписки Владивосток. Вот это да! Как говорится, и прошло-то всего три года. Что тут началось! Они все высыпали на палубу. Кричат. Руками машут. Мои швартовые побросали, все у борта столпились. Лоцман в полном недоумении. А два огромных судна-то сближаются. Тут только один способ людей в себя привести. Схватил я микрофон судовой трансляции, сразу её на полную громкость и давай оба экипажа рельсовым матом со всех сторон обкладывать. Подействовало. Вздрогнули. Опять за швартовые взялись. Лёгости через борт полетели. Их на том танкере ловить стали. Швартовые поползли.

Смешно. Потом, уже после швартовки, боцман ко мне в каюту с блокнотом заявился:
— Саныч! Ну, повтори. Для потомков. Такое богатство пропасть не должно.

— Да, не смогу я, — Меня смех душит:

— Это же спонтанно.

А он серьёзно так, с интересом:

— Ну, ладно русский и английский, а норвежский откуда знаешь?

— А я его и не знаю. Просто ещё пацаном в этих самых краях слышал, как один местный шкипер заливался, — В общем, вытолкал я его из каюты.
Ладно. Продолжаю. Ошвартовались. Тут уж я толпу больше сдержать не смог. Мои трап ставят. Они свой к нам перекидывают. И хлынул поток людей навстречу друг другу. Вышел я на палубу. Слышу.

— Саны-ы-ыч!!! — Летит Вера Ивановна. С разбегу за шею руками обняла и повисла на мне. Прижалась и визжит, как поросёнок. Тут друг мой, капитан дальневосточный подбегает. Нам обняться надо, а Вера Ивановна ещё сильнее ко мне прижимается и визжит. Вот такая бурная встреча получилась.

И только через час в капитанской каюте танкера «Звезда Востока» мы с моим другом нормально поговорить смогли.

— Знаю, ты коньячок уважаешь. Курить-то ещё не бросил? — Ставит он на стол бутылку коньяку и кладёт коробку настоящих кубинских сигар. Я взял одну, перед носом провёл, а-а-аромат!!! Глаза закатились от удовольствия. Вижу, а ему приятно. Коньячку накатили по калявочке и разговорились.
Тамарик, Вы же знаете, лесть я не люблю. А моего друга, как понесло! Не знаю, откуда, но он уже в курсе, что меня в союз писателей приняли. И давай заливать. Мол, тебя весь Дальний Восток знает. Говорят, что ты второй Конецкий. Мол, куда не приду, начинают про тебя расспрашивать, а я всем говорю, что мы друзья.

— Конечно, друзья, — Перебил я его:

— Только вот, что, друг. Недавно в Мичигане попалась мне газетка штатовская про то, как русский танкер спас Аляску. Может, поведаешь детали?
Вот тут мой друг стал серьёзным и начал рассказывать:

— Морозы ударили очень рано. Там топливом запастись не успели. Ещё немного и целые города замерзать бы стали. Американцы помощи попросили. В тот момент я был ближе всех, меня и послали. Льды тяжёлые. А американцы ведь ледоколы строят только для нужд военного флота. Гражданских ледоколов у них нет. А военные суда значительно уже торговых. Про супер танкер и говорить не приходится. Представляешь, как это идти по пробитому ледовому каналу в два раза уже корпуса твоего судна?
Уж мне-то подобное объяснять не надо. Весь кошмар ситуации сразу перед глазами нарисовался. Раскурил я сигару и стал слушать дальше. А мой друг продолжал. Рассказывал, как им было трудно, как вязли во льдах, какое интенсивное обледенение было, как дружно боролись за судно. Долго говорил, какая у него геройская команда. Много говорил об этом капитан. Только, как-то упустил, что команду формирует и воспитывает капитан. И что нужно для того, чтобы команда стала геройской.
Тамарик! Я сидел, слушал и любовался им. Он на 18 лет моложе меня. Мозги уже заработали на полный ход. И сил ещё море.

Долго мы ещё беседовали. Ну и, естественно, убывающий в бутылке коньячок в конце концов сделал нас позитивными и привёл разговор к женскому вопросу.

— Слушай! — Встрепенулся он:

— Как это у тебя с бабами получается? Даже наша Вера. Её в экипаже любят, но она очень строгая. А сегодня, что учудила. Не успела тебя увидеть, совсем с тормозов сорвалась. Может ты секрет какой знаешь?

— Знаю, — Рассмеялся я.

— Да, ну! Поделись? — Он аж подпрыгнул на стуле.

— Ладно. Слушай, — Я попытался сделать серьёзное лицо:

— Возьми себе за правило, когда знакомишься с женщиной, первым делом смотри ей в глаза, а не на сиськи.

Он соображал минуты полторы. Потом его глаза начали принимать осмысленное выражение:

— Знаешь, а я, кажется, понял.
Ну а детали предстоящего праздничного банкета мы согласовали быстро. Как в прошлый раз, споров не было. Празднуем на его танкере, так как в прошлый раз праздновали на моём. Как литературной знаменитости, право Новогоднего тоста безоговорочно отдаётся мне.

Ну, вот пока всё. Готовимся к банкету. Тамарик! Знаете, что я Вам скажу. С этой литературой, с этим дурацким союзом, я, кажется, ненормальным становлюсь. Вот смотрите. Пишу письмо женщине. А получается какой-то бессвязный, совершенно непубликуемый рассказ.

Вот такие у меня дела. Ещё раз с наступающим Вас.
…

Сереженька, очень Вы меня порадовали своим письмом! Мне как всегда каждая буковка интересна, и про тот Новый год я помню все. Замечательно получилось, а еще мне очень гордо за Вас, что знают про Вас как про писателя, так приятно, не передать! И неправда, мне как раз до писем, они важны для меня. У нас мороз, снег идет, я про Вас думала. Успеете ли? Хорошо, что успели! Пусть Новый год будет у Вас замечательный! Под куранты обязательно про Вас подумаю. Счастья Вам много-много! Спасибо за письмо!
…
Здравствуйте, Тамарик! Ещё раз с Новым Годом! Теперь уже с наступившим.

Праздник ещё в самом разгаре. Но, что-то устал я. Или попросту пьяный. В клавиши с трудом попадаю. Но рассказать попробую. В принципе, как всегда. Был мой капитанский тост под бой курантов. Был салют. Всё было. Не было только Северного сияния, как три года назад. Была живая музыка. Ат! Нет! Вот этого в прошлый раз не было.

Когда, три года назад, я написал про живую музыку, то не уточнил. А это гармошка моего друга. Вот такое у мужика хобби. И играет он изумительно. От его переборов сердце тает. Вот только есть у меня одна черта. Очень уж я люблю людей удивлять. Я ещё в детстве научился на гармошке играть. На обыкновенной русской хромке, то есть хроматической гармошке.
Но в прошлый раз даже не притронулся к ней, чтобы не опозориться, так хорошо владеет ей мой друг. А в этот раз, что-то меня понесло. Взял в руки все удивлённо затихли. Мои-то тоже не знают.
Тамарик! Я как-то рассказывал, что мой дед по маме на Колыме сидел. Вот оттуда и привёз он песню. Деда я своего ни одного, ни второго не знал. Родиться ещё не успел. А песню эту от своего дяди слышал. Мелодия потрясающая. Прошибает насквозь. Это что-то вроде «На сопках «Манжурии» или «Амурских волн». Песня-то их Дальневосточная. И слова бьют на повал. Мелодию не могу передать, а вот стихи, пожалуй, Вам напишу:
Я помню тот Ванинский порт

И крик парохода угрюмый

Как шли мы по трапу на борт

В холодные мрачные трюмы
От качки страдали ЗК

Ревела пучина морская

Лежал впереди Магадан

Столица Колымского края
Пятьсот километров тайга

Где нет ни жилья, ни селенья

Машины не ходят сюда

Бредут, спотыкаясь, олени
Прощайте и мать, и жена

И вы малолетние дети

Знать полную чашу до дна

Пришлось мне выпить на свете
Я знаю, меня ты не ждёшь

И писем моих не читаешь

Встречать ты меня не придёшь

Ну, а если придёшь, не узнаешь
Будь проклята ты Колыма

Что названа чёрной планетой

Сойдёшь поневоле с ума

Отсюда возврата уж нету
Ну и вот, что смог написал. У этой песни много куплетов. Я иногда совершенно неожиданно вспоминаю. Иногда некоторые забываю. Неважно. Тамарик! Надо было видеть, как меня слушали. Особенно Дальневосточники. У Веры Ивановны слёзы по щекам. Песня-то их. Родная. Прошибла не на шутку. Я когда закончил, стою и думаю: «Что же я наделал? Во! Праздник людям отчудил. « Надо же было, как-то обстановку разряжать. Ну и запел самую свою любимую на свете песню. А играю её и пою, не хвастаясь скажу, очень хорошо. Просто, нравится она мне. Долго репетировал. А песня эта КРАСНАЯ СМОРОДИНА — Олега Алябина. Господи! Да она же, наверное, в Интернете есть. Если раньше не слышали её, найдёте. Мне так эта песня душу наизнанку выворачивает. В ней вся моя жизнь. Ну, тут уже напряжение спало.